Месяц назад полицейский Алексей Смирнов расстрелял двух сотрудников УСБ МВД, которые пришли задерживать его за взятку на станции «Рязанский проспект». Один сотрудник — Максим Веялко — скончался от полученных ранений. Другой — Алексей Лимонов — получил пять пуль, но выжил. С самого начала Смирнов говорил о том, что его подставили. Публикуем его показания.
18.09.2019 года, когда я находился в вестибюле Московского метрополитена «Рязанский проспект», около 17 часов через выход зашёл гражданин азиатской наружности, ростом где-то 140–150 см, чёрные волосы, тёмные спортивные штаны с полосками, на ногах тёмная обувь — такие кеды — тапки — кроссовки. Я его остановил и спросил документы. Он сказал, что документов у него нет и он плохо говорит по-русски. Я спросил у него, где его документы, он сказал, что меня не понимает, пытался мне что-то объяснить, я не мог понять. В наш разговор вмешался ещё один «азиат» в спортивном красном костюме, спросил: «Командир, можно к вам обратиться»? Я, соответственно, сказал, что можно, и он стал мне рассказывать, что он учился в Москве в МЧС и сам он с Таджикистана. При разговоре со вторым первый исчез из поля зрения и спрятался за бетонную стену на вестибюле, где досмотровая зона. Второй мне сказал, что ему суд вынес постановление о депортации по ст. 18.8 КоАП РФ, но он обжаловал это решение, и спросил меня, может ли он выехать из России и не «закроют» ли ему границу, я сказал, что этот вопрос ему надо узнать на Сахарово, где они делают документы, после чего этот гражданин сказал: «Спасибо», — и, прислонив билет к турникету, спустился на платформу, в последующем я его не видел. После этого ко мне вновь подошёл первый «азиат» и попросил у меня пачку с бумажными платками. У меня гайморит, поэтому я ношу с собой одноразовые платочки. Пачка с платками лежала у меня в кармане куртки, в левом, я её раньше при этом «азиате» не доставал. Я подумал, что вроде не жалко и протянул ему пачку бумажных платков в целлофане. «Азиат» вышел с пачкой платков на улицу, пропал из моего поля зрения, но, видимо, отходил недалеко, т. к. вернулся через 2–5 минут. Спустя 2–5 минут «азиат» подошёл ко мне и вернул мне пачку платков, и я положил их в карман от куртки, откуда и вытащил. После «азиат» вышел на улицу. В то время, когда я общался с этими двумя мужчинами азиатской внешности, рядом со мной находился сотрудник службы безопасности Московского метрополитена.
Спустя некоторое время ко мне подошли двое в гражданской одежде, и один из них сказал, что они из УСБ, и мельком показал удостоверение, быстро махнул. Ранее я этих граждан не видел и не знал. На мой вопрос «Что случилось?» они сказали, что потом объяснят, и я сразу же заподозрил что-то неладное и что здесь происходит «подстава», т. к. знал, что честно сотрудники УСБ никогда не работают. Не говоря ничего, мы втроём (я и двое усбшников) спустились по лестнице с восточного вестибюля и проследовали по платформе, при этом один шёл сбоку, а другой шёл сзади. Они спросили, с кем я дежурю, я ответил, что с девочкой — Ж. После этого они спросили, где мой пост, на что я ответил, что это платформа и восточный вестибюль, а пост Ж. — это западный вестибюль. Они сказали, что её не видели. Мы подошли к КП, я открыл её своим ключом, который был при мне.
Алексей Смирнов во время ареста
Первым в КП зашёл я и за мной эти двое в гражданском, после чего они сказали: «Вставай перед электрической печкой». Я встал и спросил у них, что случилось, ни один из них мне не смог пояснить. Тогда я у них спросил: я задержан? Они оба молчали. Тот, который был старше (потом я узнал, что его фамилия Лимонов), достал телефон и начал снимать. Тогда я сказал: «Я могу идти?». Лимонов сказал: «Давай не *****, а то наденем наручники», — и они стали меня «материть».
Потом, выждав какую-то паузу (видимо, чего-то ждали), Лимонов сказал более молодому (потом я узнал, что его фамилия Веялко) идти за понятыми. Потом Веялко ушёл за понятыми, сначала привёл одного, потом спустя время другого. Обычно, когда задерживают пьяного или других правонарушителей, понятых ищем примерно минут 30, а тут он двоих нашёл минут за 10, видимо, понятые тоже были «подставные», «свои», так быстро их найти просто невозможно. Перед тем как Веялко привёл второго понятого, я успел позвонить по стационарному телефону в Д/Ч 5 ОП, там подняла трубку помощница дежурного, и я ей сообщил, что на станции метро «Рязанский проспект» УСБ, она сказала: как уедут — сообщи в ДЧ. В комнате в этот момент находился я, понятой и Лимонов. После того как Веялко привёл второго понятного, Лимонов сказал, чтобы я доставал всё из карманов сначала с правой стороны, потом слева. После того как я достал все свои вещи и положил на стол, Веялко взял пачку платков и будто бы знал, что в ней что-то есть, показал Лимонову, где между платками лежало нечто зелёного цвета, после чего в голове у меня что-то взорвалось, и я достал свой пистолет из кобуры, взвёл его, направил его в сторону Веялко и, видимо, сказал ему или не сказал, не помню: «Лежать».
Переписка Алексея Смирнова с женой
Веялко, встав на колени, взял эту упаковку с платками и спросил, что делать с платками и деньгами. Я ему что-то ответил, или «себе оставь» или «возьми», точно не помню, и в этот момент мой палец оказался на спусковом крючке и произошёл выстрел, Веялко упал. Понятные, открыв дверь, убежали, и я их больше не видел. После чего вроде Лимонов потянулся к моему стволу, я произвёл ещё один выстрел, после чего Лимонов упал в клетке, и в этот момент вскакивает Веялко и выбегает на улицу, так как дверь в комнате была открыта, в последующем я его не видел, только потом узнал, что он скончался. Если реально, то «отключился» я уже после первого выстрела. Помню, что после того, как убежал Веялко, я взял телефон Лимонова и начал топтать телефон, потом вроде выкинул телефон, где именно, просто не помню, был какой-то «туман». Ещё помню, что патроны закончились и я вставил второй магазин уже в вестибюле станции. Потом на восточном вестибюле с пистолетом в правой руке я, что по эскалатору поднимается какой-то нерусский, предположительно кавказец, который мне что-то крикнул. Его я тоже видел впервые. Также хочу отметить, что я сообщил командиру роты К. со своего сотового телефона, что у меня УСБ и он ответил: «Что, мне приезжать с ответственными?». Я сказал: «Приезжайте». Я ему позвонил перед тем, как они начали доставать вещи.
Я зашёл в КП, где между столом и клеткой лежал Лимонов. Я точно не помню, произвёл ли я ещё выстрелы или нет. В последующем в комнату зашла Ж., и Лимонов попросил вызвать скорую, возможно, Ж. слышала этот разговор и видела, как я вызываю скорую со стационарного телефона, набрав «603».
В последующем ко мне на станцию приехал ротный, спросил, что случилось, почему стрелял? Я ответил, что двое гражданских из УСБ пытались засунуть взятку, потому и стрелял. Он разоружил меня, я ему передал, вернее, он сам вытащил мой пистолет из кобуры и пустой магазин. Я ему сказал, что аккуратней, он взведён, после чего приехал Д., и он ему сказал, чтобы он надел на меня наручники, вернее, двое, одни на мои руки и одни надел наручники на клетку, посадил меня в клетку, потом туда приехал К. (полковник полиции) и начал говорить мне: зачем ты это сделал и «пришил» себе статью. Также следом зашёл генерал полиции С. и спросил, что ты наделал, зачем стрелял, я сказал, что двое в гражданском хотели засунуть взятку, поэтому и стрелял. Потом зашли люди в гражданском, и кто-то сказал выводи, эти люди меня окружили и посадили в машину «Форд-Фокус», седан, и по приезде мне сказали, что это Следственный комитет ЮВАО, после чего я узнал, что эти гражданские люди — опера по ЮВАО.
Алексей Лимонов
Всё это время я думал, почему всё это произошло, почему меня «переклинило»? Просто я никогда до этого дня не то что не стрелял по живому человеку, но и не направлял никогда пистолет в сторону человека и даже не представлял, что такое может произойти. Не знаю, когда увидел, что Веялко с довольным видом показывает всем платочки с какими-то бумажками внутри, то у меня внутри всё «взорвалось», «рухнуло», просто было одновременно и отчаянье, и ярость. Примерно с лета этого года усбшники и начальство давили на меня, требовали уволиться потому, что я не стал наговаривать на своих коллег о том, что кто-то брал взятки, не стал давать показания о том, чего не видел. Я хотел перевестись из метрополитена, где нас, обычных постовых, просто за людей не считает начальство и просто материт. Мне говорили, что я теперь под особым контролем, что меня доведут до тюрьмы. Когда они, эти усбшники, достали эти платочки, и там что-то было, всё, мысль была, что они меня все-таки «подставили», что я для них и для начальства просто человек «второго сорта», с которыми вот так вот можно. Я ничего не делал этого, а со мной можно вот так.
Теперь мне жаль, наверное, надо было по-другому. Мне, честно, жаль этих людей, хотя они так сделали со мной.