21 января девятиклассник Андрей из школы № 23 в Балашихе повесил в классе портрет Алексея Навального. После этого подростка без родителей вызвали на разговор с полицейскими. Они спрашивали парня о его политических взглядах и уверяли, что оппозиционер пытается заработать денег, а на митинги люди выходят за оплату. Один из правоохранителей представился девятикласснику сотрудником отдела по борьбе с экстремизмом.
Беседа из-за портрета Навального длилась несколько часов. Мы поговорили с Андреем, и он рассказал о том, как всё прошло.
«Экстремизм и школьник 15-летний»
У нас в школьном уголке вообще ничего нет, никакого Путина у нас и не было, просто пустой уголок был. Я распечатал дома Навального, вставил, и через урок портрет пропал. Я думаю: ну и фиг с ним. Потом приходит где-то через несколько минут училка с фото Навального. Она показывает всему классу, начинает орать, типа что это такое, кто это сфотографировал. Если бы она спросила, кто это приложил, я бы сказал, что это я, что тут скрывать такого. А так она спрашивает, кто сфотографировал, и все отрицали.
Ну, у нас есть крыса в классе. Он сфоткал, отправил мамке. А у него мамка работала в нашей школе, у неё есть связи, она со всеми срётся в школьном чате. Она скинула, и директриса об этом узнала. Она начала нас запугивать: я сейчас в администрацию позвоню, приедут менты и так далее. Я думаю — ну пусть приезжают, мне-то что. А у меня с собой было ещё лист Навального. Пошёл в кабинет к подруге. У них тоже Путина не было, по их словам, ну я и повесил. А там девочка одна сняла на видео, и я думаю — неплохая идея запилить в ТикТок.
Короче, приходят к нам директриса, ОБЖшник, никого не выпускают из класса. Только некоторых людей выпустили, но мобилы у них забрали. Пришли двое ментов, ещё какие-то люди. И тут меня вызывают — пойдём. Я знаю, что они не имеют права со мной разговаривать без родителей либо опеки, мне 15 лет. Я думаю, бате звонить или нет по поводу того, что меня отвели. Думал, что если менты, то не надо. Оказалось, что надо.
Они со мной два часа базарили. Спрашивали, кто был в классе, когда ты вешал, и кто ушёл, пургу лили в уши про политику. Я говорю: «Что вы меня вызвали? Я вам все рассказал». И, короче, они начали допрашивать, кто был, кто не был. Я несколько человек сказал, потому что они реально были, как я помню. И вот этот чувачок, который всех палит, я про него всё рассказал. И ещё я на диктофон всё записал.
Когда я пришёл [на разговор], получается, там сидели психолог, учитель по истории, двое ментов и каких-то два мужика, которые никак не представились. Сначала был один. Потом подошёл ещё один и уже начал более конкретные вопросы задавать. Про семью, чем батя занимается, какие точки зрения на политику. Я сказал, что слежу за Навальным, как папа. Я им рассказал всё как есть. Что за Навального, коррупция и все такое. Они начали лить, что если Путин ворует, то и Навальный, потому что он к власти идёт. Я сказал, что у каждого свои мнения, давайте прислушиваться каждый к своему.
Где-то полтора часа они со мной беседовали. И уже через полчаса они начали по одному заходить-выходить, потому что других начали уже вызывать моих одноклассников на допрос. И после этого мне батя позвонил, мамка обзвонилась. Я позвонил маме, ну она так... она знает, что я делаю. И батя знал, потому что я ему сказал, что я буду печатать Навального, он был не против. Потом я бате звоню, он такой — ну что, герой? Короче, что-то с ухмылкой сказал, типа вообще ничего против не имеет.
Повестка на второй опрос
Потом меня ещё где-то минут 20 там держали. Сказали, что ждём батю. Я говорю: «Когда он приедет?» А они: «Ну, мы с ним созвонились». Я звоню ему, а он говорит, что ему вообще никто не звонил. Говорю с ним на громкой связи, с психологом сижу, она с большими глазами сидит — как никто не мог позвонить? Там мужик, который ещё один подошел, — он представился сотрудником из отдела по борьбе с экстремизмом. Отцу он представился как сотрудник уголовного розыска. Короче, дичь полная. Экстремизм и школьник 15-летний. Я террорист, что ли?