«Таких замученных людей я раньше не видел». Рассказ россиянина, который несколько суток пытался уехать в Казахстан

Сутки на жаре и холоде, драки, голод и бессонница. Со всем этим столкнулся Александр, который после объявления о «частичной мобилизации» решил уехать на машине в Казахстан. Однако там его, как и тысячи других россиян, встретил своеобразный тест на выживание и целый ряд гуманитарных проблем.

Это детальный рассказ Александра о том, что сейчас происходит на границе с Казахстаном в Астраханской области.

Добраться до границы

Мчались к границе под Астраханью в режиме аврала: за ночь собрали чемоданы, бросили ключи от квартиры с котом друзьям и полетели в Волгоград, так как только туда в эти дни были нормальные цены на билеты. Самолёт был полностью забит мужчинами. Когда заходил, услышал, как одна бортпроводница шепнула другой насчёт пассажирки: «О, девушка, ничего себе! Впервые за два дня».

Уже в самолёте стало ясно: ехать, как мы планировали, на поезде до Астрахани очень долго, и потому прямо в аэропорту взяли таксиста. Спросили, за сколько он довезёт до границы под Астраханью, и он, назвав сумму в 15 000, сразу получил её в руки. Мы гнали больше ста весь путь. В какой-то момент водитель даже чересчур заспешил и чуть не размазал нас по встречной фуре.

Остановились только один раз — на пустынной заправке у трассы. Там был заправщик, который принялся нам угрожать и затевать драку из-за того, что мы бежим из страны. Мы ничего ему не говорили, но ему было очевидно, что мы москвичи, так как он обронил «из-за таких, как вы, у меня всех братьев забрали».

Обидно было, что он именно нас в этом обвиняет, а не власть. Но вместе с тем жалко парня: многим очевидно, что в сёлах больше пропорции набора.

Звёзды и безысходность под Астраханью

Подобрались к границе Астрахань — Атырау с наступлением темноты, тогда длина пробки до КПП была уже 14,9 километра. Там уже царила анархия: нам с ходу предложили купить велосипед за 50 000 рублей, на котором можно было проехать границу. Далее следовал жуткий марш-бросок в кромешной тьме с чемоданами под дождём в дикий холод: вместе с тьмой на пробку опустилась осенняя прохлада и ливень.

Мы прошли вместе с чемоданами около 8 километров, разглядывая, как люди друг с другом ругаются из-за мест, как плачут уставшие дети в машинах, как кричат кошки в переносках. Люди пытались лечь спать в совершенном аду. Над нами, стоит отметить, висело фантастически красивое звёздное небо: в радиусе километров не было огней, и это был фантастический вид на звёзды. Но вместе с тем впервые пришло отчаяние: стало понятно, что выжить тут будет нереально.

Вокруг сновали люди на велосипедах с подвязанными к спине чемоданами, люди на гироскутерах, самокатах, местная банда бородатых наглецов, отжимавших места поближе к границе на продажу, и огромная, невообразимая по длине пробка из легковых и большегрузных машин, у которой не было конца. Спустя два часа такого движения, не найдя конца очереди, мы устали смертельно, и пришло понимание: либо мы сейчас едем в аэропорт и домой, либо должны немедленно устроиться на ночлег. Я был замерзший, мокрый и абсолютно раздавленный безысходностью.

И тут я увидел паренька лет 20, который ехал один в этой пробке на своей машине. Ходили слухи, что пробку на машине можно преодолеть только за сутки-полтора, и я удивился: как он в одиночку, без смены собирался ехать такой период времени без остановки? Мы предложили ему за деньги взять нас до границы, пообещав подменять за рулём для сна. Парень согласился, и мы залезли в машину. Боже, как было уютно и тепло после холодной дождливой улицы! Мы часа три-четыре ехали с ним, стараясь лавировать между дальнобойными машинами, которые пытались блокировать дорогу бомбилам, занимающим места. При этом мы весело болтали за жизнь. Стало понятно, что компания приятная.

Я чувствовал, что дико устал. Время уже было около часа ночи, как вдруг движение встало. Перед нами была вереница дальнобойщиков, уходящая в бесконечную даль, и мы в ожидании, когда вновь начнётся движение, заглушили двигатель и в какой-то момент уснули.

«Голодные игры»

Я проснулся спустя пару часов: было холодно даже внутри машины, хотя спал я в куртке. Парень, который нас взял, курил возле авто, закутанный во всю одежду, что у него была. Мы стояли окружённые со всех сторон дальнобойщиками, которые спали в кабинах. А вокруг был шум двигателей. Казалось, все едут, и только мы стоим в своём маленьком дальнобойном ряду.

Парень сходил на разведку и вернулся с криком «Погнали!». На часах было только 4 утра, и тьма была непроглядная. Мы очень аккуратно вылезали между дальнобойщиками на обочину и, когда выехали, увидели сцену из какого-то плохого спин-оффа фильма «Голодные игры»: сотни автомобилей носятся по полю, пытаясь обогнать друг друга в пробке на дороге и влезть где-то ближе к первому блокпосту ГИБДД.

Мы вместе со всеми выехали на поле и оказались в абсолютной мясорубке: ночь, вой моторов и сотни водителей, выдавливающих друг друга с дороги в кювет. Уже не знаю, как у паренька это вышло, но благодаря своей наглости и терпению он нашёл небольшой перекрёсток с просёлочной дорогой, чтобы вклиниться, и мы заняли позицию до рассвета.

Рассвело к шести, и на перекрёстке появился сотрудник ГИБДД. Он пытался разрулить весь тот кошмар, который произошёл за предрассветные часы. Водителей, ждущих в пробке уже сутки, это злило: кто-то за ночь влез без очереди из-за дальнобойщиков, которые заблокировали поток в знак отместки за потерянное время. Теперь такие водители не давали сотруднику ГИБДД пропускать влезшие с обочины машины.

Инспектор был абсолютно уставший и измождённый и в какой-то момент просто ушёл, оставив всё это дело жить своей жизнью. А жизнь была такая: пока на горке совершали намаз мусульмане, семьи с детьми пытались умыть уставших и невыспавшихся детей, а кто-то гулял с собакой, привезённой с собой в этот кошмар.

«Нам тут не влезть», — хмуро сказал наш водитель, и мы пошли искать сообщников на прорыв. Картина открывалась жуткая. Поговорив с окружающими, мы узнали, что люди, стоявшие в честной пробке, провели здесь уже сутки, тогда как наш маршрут занимал около 10 часов. Многие были с детьми, пожилыми родителями, животными. Кто-то из них набрал попутчиков. Но всех объединяло одно: все они, так же как и мы, ночью были заблокированы колонной дальнобойщиков.

Услышав шум машин и оскорбившись такой наглостью, водители бросились объезжать их по полям, перемешивая все очередности. Этот перекрёсток был всего в 5 километрах от границы.

Банка майонеза, драки и ФСБ

В пробке было много машин с Северного Кавказа: с номерами из Дагестана, Чечни, Ингушетии. Они везли семьи, детей, родителей: их семьям угрожало наказание за то, что они уклоняются от мобилизации, потому всех брали с собой. Здесь же были и напуганные студенты, и взрослые мужчины, и ребята со всей страны: Ростовской, Краснодарской областей, попадался Санкт-Петербург и Карелия. Представьте, люди приехали сюда из Карелии!

Куда, спрашиваю у водителя, здесь ходят в туалет? Он смеется: «А как ты думаешь? Спустись с дороги». И тут я увидел страшное зрелище: отходить от дороги далеко нельзя — вдруг твоё место займут? Тех, кто ушёл дальше 50 метров, разворачивали пограничники. Поэтому люди были вынуждены ходить в туалет прямо здесь, на глазах всей пробки. Десятки тысяч людей, женщин, мужчин, любых вероисповеданий и культур. Все делали это здесь.

Обстановка накалялась: люди не могли поделить дорогу, и вспыхивали драки в разных частях пробки. Солнце окончательно поднялось, и стало жарко. Ещё ночью ты заворачивался во все вещи из чемодана, а сейчас потел в футболке.

Стало понятно, куда уехал сотрудник ГИБДД: он вернулся с группой пограничников и бойцами ФСБ на «Барсе». Они подняли оружие, будто угрожая начать пальбу в воздух, но толпу это мало пугало: несколько ретивых ребят попытались втянуть в драку инспектора. Только с появлением майора ГИБДД — уставшего, с выгоревшей на солнце кожей и грозным голосом — удалось сбить накал и договориться о системе проезда. Разумеется, и она не соблюдалась. Как только инспектор принимался разруливать проблему в одной точке пробки, вспыхивали бои в другой.

Мы смогли въехать на точку, указываемую в многотысячных чатах пробки как ключевую, после которой «ад заканчивается» и «всё становится интеллигентно». Здесь находился узкий мост, и далее авто двигались в образовавшейся колонне одна за другой. Ну как двигались: за 12 часов все продвинулись на 600–700 метров, не более.

Тут появилась гуманитарная проблема: у кого-то заканчивалось топливо, у кого-то еда и вода для детей и взрослых. Некоторые были отправлены в город за едой, но тут же попадали в капкан: их машины не хотели пропускать обратно в задней части пробки, и эти машины выбывали из общей гонки.

К этому времени о пробке уже трубили СМИ. Новости от тех, кто был на границе, расстраивали: они стояли по трое суток. Мы достигли посёлка, в конце которого находился КПП, только к темноте. В посёлке в это время совершенно опустел магазин: только одинокая банка майонеза стояла в пустом холодильнике. Проблема с водой, едой и топливом решена не была: люди в моей части колонны делились этим с соседями, некоторые продолжали толкать машину, чтобы не заводить авто и не тратить топливо. Я отдал две из трёх оставшихся бутылок воды в соседние машины с детьми, а также раздал большую часть своей аптечки. Особенно было популярно обезболивающее.

Обочина в этой части была полна мусора от наших предшественников, а также сбежавшимися на него собаками. Это отпугивало людей от туалета. Еда почти у всех кончилась, наступила ночь, и снова стало холодать.

На помощь пришли жители посёлка. Они за крайне низкие цены стали продавать еду, заряжать телефоны, бесплатно пускать в туалет, а детей — отдохнуть в дома. Но вместе с темнотой пришла и новая проблема: организованные «мафиози» держателей мест вклинивались в ряды. Их целью было удержать позицию в этой части пробки и продать их тем, кто прибыл в конец.

По слухам, место в этой части пробки стоило по 25–30 тысяч рублей. Это приводило к конфликтам и дракам, маханию ножами и угрозам убийством. На самые громкие драки прилетали сотрудники ФСБ на «Барсе», в балаклавах и с автоматами. Это успокаивало конфликтующих — до отъезда офицеров.

Дорожная «мафия»

Здесь, в 4 километрах от границы, уже было много пешеходов с сумками. Они доходили до этой части колонны и просились в машины: переходить границу пешком было нельзя. У обочины были свалены велосипеды: люди, накупившие их в конце пробки за 30–50 тысяч рублей, у КПП узнавали, что на велосипеде было всё-таки нельзя. Пеших кто-то подсаживал бесплатно, а кто-то брал за деньги. И тут начался новый коллапс: каждый, кто слышал о более высокой цене, поднимал цену у себя, и в итоге стоимость места в машине выросла до 40–50 тысяч рублей.

Чем темнее становилось, тем активнее начинались бои во второй части «Голодных игр». Вместе с этим накопилась усталость: за двое суток, из которых на сон пришлось 3 часа, мы не выспались. Первоначальный план, согласно которому мы хотели меняться местами с водителем, разбился о необходимость вылетать из машин по свисту — для обороны мест от влезавших барыг-продавцов. Это длилось всю ночь.

Третьи сутки прошли по абсолютно такому же сценарию, но изменились цены: мы были уже в 2 километрах от КПП, и цены на места для пассажиров достигали 70 тысяч. Еда и вода стали дефицитными, мы совсем отказались от еды в пользу детей, водой нас снабжали местные жители совершенно бесплатно. Для экономии топлива многие стали толкать машины. Чтобы хоть как-то спать, часть не умеющих водить пассажиров освоили основы вождения.

К ночи началась третья серия «Голодных игр» с ещё более активным противостоянием. Здесь уже оставалось менее 500 метров до КПП, и дорога была блокирована десятками мужчин, утверждавших, что это их территория, а машины будут пропускаться по системе «шесть из колонны — одна их».

«Одна их» представляла собой минивэн с вместимостью 6–12 человек, куда сажали пешеходов по цене от 70 до 90 тысяч рублей за место. На дороге появились «служебные машины» с сопровождением ГИБДД, следовавшие в сторону КПП. В числе служащих были замечены пожилые женщины и подростки. Обратно они не возвращались.

Бои длились до утра. Под эффектный рассвет мы пересекли КПП. Там все уже были знакомы: сотрудники ФСБ, помогавшие отвоёвывать места, пограничники, с уставшими лицами проезжавшие мимо пробки на микроавтобусе, работники ГИБДД, нервно курившие после изнуряющей смены в ночном кошмаре.

На КПП были и молодые люди, которых задержали в связи с тем, что они получили повестки. Стало ясно, что слухи о списках на границах вовсе не были слухами.

Переход

Под встающее солнце мы с уже родными соседями пересекали границу и неслись по буферной зоне, в которой, как нам завещали сотрудники российской погранзаставы, не стоит покидать автомобиль. Проехав шесть километров из двенадцати, мы уткнулись в новую пробку.

У буферной зоны была особенность: здесь не было ни сотрудников ГИБДД, ни ФСБ. Зато были свои барыги: они перевозили людей за 30–50 тысяч от одного КПП до другого через встречную полосу. Здесь они были более подготовлены и ездили по двое, с охраной. Но и люди, попавшие в эту зону, были уже ветеранами и прямо между двумя погранзаставами мастерили себе примитивное оружие близкого боя. Как ни странно, боёв не было. Но день прошёл в столкновениях и наездах машин барыг на активистов пробки.

Моторы здесь не заводились, даже для движения в горку, пить воду перестали даже женщины, кто-то набирал воду из местной реки, которая оказалась достаточно чистой. Не было слёз и истерик: к четвёртым суткам погранперехода плакать уже не умели, лишь сурово грустить. Я был знаком с людьми на десятки машин назад и вперёд: отличные ребята со всей европейской части страны, бегущие от правительства и безысходности.

Организовывались сигналы тревоги и группы быстрого реагирования для непропуска барыг. Дальнобойщики, чудом прорвавшиеся в эту зону, грели воду для бытовых нужд: некоторые впервые за эти дни чистили зубы или умывались. На реке появилась лодка: в ней приплыла семья из республики Северного Кавказа, пересекшая таким образом границу: они бесплатно раздавали всем еду, воду и лекарства.

К ночи приехали российские пограничники. Они строго запретили покидать автомобили: таковы были правила проезда. Исключения сделаны были для тех, кто толкает машины. К глубокой темноте мы прошли мост — переход через границу и встали в очередь к казахскому КПП.

Последний этап этого квеста был связан с полным отсутствием сил. Без еды, сна и покоя мы провели по четверо суток. Впереди было ещё шесть часов в пробке. Появился интернет, а вместе с ним в чате пробки появилась информация о местах в машине по 150 000 рублей и барыгах, которые перевозили людей в нейтральную буферную зону за одну сумму, а уже в буферной зоне требовали другую. Те, кто не соглашался, отправлялись обратно.

Водители засыпали за рулём: сказывались по 80–96 часов без отдыха. Все были измождены и глубоко несчастны. Казахские пограничники встречали людей сочувствием и крайне лояльным досмотром. Впервые показалось, что мы действительно беженцы: таких несчастных и замученных людей я раньше не видел.

Впереди у нас было ещё шесть часов по бездорожью в степи до ближайшего города.