В России собираются принять поправки в Конституцию, которые закрепляют традиционное понятие брака. Мы поговорили с женщиной, которая создала с партнёршей однополую семью, — вместе они воспитывают троих детей. Собеседница анонимно рассказала «Базе» о либеральных нулевых, воспитании и сложностях, возникающих из-за государства.
Вы давно определились со своей ориентацией? Как это произошло?
Я думаю, что это было понятно изначально. И я росла в такой достаточно свободной и понимающей семье, поэтому проблем внутри моей семьи у меня не было. Поскольку это пришлось примерно на начало 2000-х годов, обстановка вообще была достаточно свободная, либеральная. Я бы даже сказала, что это течение на каком-то этапе было в тренде. Были «Ночные снайперы», были «Тату», которые пели свои песни. Это ни у кого не вызвало на тот момент никакого отрицания. Конечно, мама не была довольна, но приняла это как данность. Но я была замужем. И первый мой ребёнок родился в браке с мужчиной. У меня до сих пор с ним хорошие отношения. Мы дружим, общаемся. То есть конфликта никакого не было серьёзного на эту тему. Наверно, где-то уже в институте я уже окончательно поняла свою ориентацию, свои интересы и никогда от этого не бегала. Внутреннего конфликта у меня не было на эту тему.
Получается, в какой-то момент вы приходите к решению о том, что хотите ещё одного ребенка, верно?
Ну, это случилось намного позже. То есть ещё один ребенок у меня родился полтора года назад. Это я родила сама ребенка, уже будучи в отношениях с женщиной. И мы совместно взяли приёмного ребенка того же возраста.
Гифка: giphy.com
Когда полтора года назад рожали самостоятельно — это как организовывали?
Это было в отношениях с женщиной, и это был донор. Это был знакомый человек.
Почему же сейчас решили взять ребёнка, а не сделать таким же образом?
Потому что в мире есть много детей, которые уже родились и которым нужны родители. Мне кажется, это здорово. Это не было актом помощи кому-то, это было желанием просто принять ещё одного члена семьи, была возможность. Были ресурсы, и было такое осознанное взвешенное решение.
У вас уже полноценная, укомплектованная семья, три ребёнка. Не тяжело?
Ой, нет. Когда уже за трёх переваливает, то там уже без разницы. Тем более что маленькие дети заняты друг другом, и разницы между одним ребёнком и двумя никакой нет. Пожаловаться на то, что нам тяжело, я не могу. Бывают моменты, когда устаёшь, когда начался этот период самоизоляции, мы не изолировались, мы не держали детей взаперти. Но были закрыты сады, торговые центры. Естественно, это был такой момент, когда вечером мы их укладывали, садились на балкон и смотрели в одну точку. Это ещё при том, что мне повезло и я работала в этот период в стандартном графике. Что происходило с людьми, которые оказались заперты с детьми в квартире, я боюсь представить даже.
Как долго шли к такому шагу, чтобы взять приёмного ребенка? Это было «А давай» или всё же довольно длительный период?
У нас, по счастью, не было длительного периода. Как-то это решение пришло само. Конечно, какое-то время мы ждали и была школа приёмных родителей. Мы ждали, когда появится наш малыш. И когда мы увидели его в базе, то раздумий уже не было. У нас не было периода адаптации, который бывает очень тяжёлым у приёмных родителей. Когда ты привыкаешь, когда идёт период какого-то отторжения. То есть мы принесли как своего ребёнка и сразу стали гармонично существовать вместе. Никаких проблем не было. Он прямо такой наш-наш.
А как вы это поняли, по фотографии?
Ну, мы съездили познакомиться. Видели изначально фотографию. Просто решили, что он будет с нами. И вот он с нами так и живёт.
Просто интересно, как родители определяют, что этот маленький человечек точно их.
Мы увидели его фотографию. Он был такой сладкий, такой потерянный. У него были такие большие красивые глаза. И когда мы его в первый раз увидели, то уже как бы… Увидели и всё. Потом уже было оформление документов, ожидание… Когда мы за ним ехали, у нас уже не было никаких сомнений. Вообще никаких. Это было единодушное такое решение. Мы не выбирали из большого количества. Мы не примеряли ничего. У нас национальный ребёнок приёмный. Я даже не знаю, что сказать. Ну вот наш и всё.
А во время оформления документов вы вдвоём с партнёршей ездили или осторожно к этому отнеслись?
Мы к этому относились очень осторожно. По понятной причине. Лишнего внимания мы не привлекали специально к этому. И, к сожалению, мне очень жаль, что мы не можем говорить об этом открыто. Понятно, что мы говорим об этом открыто в наших кругах, на работе, среди наших друзей. Но нам очень повезло иметь хороший круг общения. Широкий и хороший. Я понимаю, что другая прослойка относится к этому абсолютно по-другому. Благо они не входят в наш круг общения. Но, так или иначе, вы же понимаете, что мы с этим столкнёмся. В детском саду, куда пойдут очень разные внешне дети, брат и сестра. Я не могу сказать, что у людей возникают вопросы, но понимаю, что будут.
Понятно, что, когда дети идут в детский сад, в школу, тем более с национальными отличиями, им придётся столкнуться с большими трудностями помимо очевидных.
Во-первых, очень больно, что придётся объяснять на определённом этапе детям, что какие-то вещи рассказывать нельзя. На мой взгляд, это совершенно неправильно. Внутри семьи мы ничего не скрываем. Мы не будем скрывать, что ребёнок приемный, что у него две мамы. Они нас называют мамами оба. Но я понимаю, что в какой-то момент это может выстрелить как-то негативно. Кто-то что-то может сказать. Какая-нибудь противная воспитательница в детском саду может обратить на это внимание. И вот это чувство дискомфорта, оно присутствует. И когда ты идёшь по улице и тебя спрашивают «ой, а как это у вас получилось, что один такой чёрный, а другая такая белая?» — ты не знаешь, как на это реагировать. На мой взгляд, это какой-то верх бестактности. Объяснять каждому человеку свою историю совершенно не хочется. Но у меня есть ответ, я говорю, это разнояйцовые (смеётся).
То есть вы не будете говорить детям, чтобы они всё держали в секрете и не выносили домашние тайны?
Конечно будем, потому что это может обернуться против них. Мы ещё не знаем, как это будем делать. Но есть госучреждения, есть школы, есть некая система. Это то, что я понимаю. Что быстро не изменится, к сожалению, в России. И жить в страхе, что к тебе придут какие-то проверки. Действительно, это некомфортно как минимум. Мы ничего плохого не делаем. Мы живём и воспитываем в любви наших детей. Я не понимаю, почему это надо скрывать. У меня такое двоякое отношение. Я не понимаю, зачем это выставлять на амбразуру, я бы этого не делала никогда. Но и сам факт того, что мы напрягаемся немного внутри, когда есть какая-то угроза, что может что-то навредить детям. Я отлично понимаю, что если бы не было детей, никто бы из нас ничего никогда в жизни бы не скрывал. Но, к сожалению, в этом замешаны дети, один из которых приёмный.
Еще раз хотелось бы вернуться к процедуре оформления ребёнка, возникали сложности у вас?
Нет, такого не возникало, потому что мы представляем собой нормальную прослойку населения. Мы не асоциалы. Мы не можем прийти в опеку, например, и сказать, что мы две мамы, мы живём вместе и хотим усыновить ребенка. Такое, конечно, невозможно. Пришла одна из нас и взяла ребёнка.
Гифка: giphy.com
Все родители с ЛГБТ-ориентацией поступают таким же образом в нашей стране.
Да, у них нет другого выбора. Как они ещё могут поступить? Я считаю, это огромная несправедливость, потому что у детей должны быть родители. Есть огромное количество людей нашей ориентации, которые готовы, имеют ресурс, которые хотят, которые будут любить, которые воспитают нормальных людей. Но при этом они не делают этого, потому что они боятся систему. Они боятся, что к ним придут, они боятся, что у них заберут. Я знаю лично очень много людей, которые не берут детей не из-за того, что у них нет ресурса или желания, а из-за того, что они боятся связываться с государством.
Могут последовать страшные санкции после этого, если вдруг вскроется?
Здесь палка о двух концах. Представляете себе детей, которые живут в доме, получают лечение, получают любовь, которые называют «мама», «папа» своих приёмных родителей. И потом их забирают обратно в детский дом. Это покалеченные детские судьбы, они уже никогда не будут прежними людьми.
А забирают на основании закона о гей-пропаганде.
Но бывает же такое, что органы опеки в курсе ориентации родителей, но закрывают на это глаза?
Конечно, они же все люди. Они могут относиться к этому по-человечески, абсолютно нормально. Они могут к этому не привлекать внимание, если не поступило официальное заявление от кого-то. И какое будет вынесено решение — никто не знает. Могут вызвать в опеку и сказать «ну-ка уберите с „фейсбука“ все свои фотографии, всё затёрли» и так далее. А могут, если дети не усыновлённые, а под опекой, то есть являются собственностью государства, могут прийти демонстративную порку устроить.
В целом у вашей семьи были такие ситуации, которые ударяли по укладу, заставляли что-то кардинально пересмотреть?
Были, конечно. Каждый раз нам больно говорить. Мы не можем прийти в школу и сказать, что мы два родителя. Официально у каждого ребёнка по одному родителю. И мы не можем в случае чего присутствовать в больнице, заходить в реанимацию, не дай бог случись что. Если моя девушка попадёт в реанимацию, я ей по закону вообще никто, это ничем не регламентировано. Я не могу присутствовать, принимать никакие решения по ребёнку, которого я воспитываю, потому что по документам он сын другой женщины. Ты чувствуешь себя уязвимо. Стоит столкнуться с такой ситуацией, и ты, в общем-то, никто. Поэтому хотелось совершенно обратных поправок в Конституцию, но я понимаю, что до этого очень долго, ещё уйдут десятилетия.
Вот я рожала, вторая мама присутствовала, но в платном порядке. В платном порядке многие вещи можно решать. Ты подписываешь контракт и вписываешь туда а-ля свою сестру.
Вы наверняка видели агитационную кампанию, устроенную к голосованию за поправки в Конституцию.
Да, видела, конечно. У меня на этот счёт есть мнение. Я считаю, что, во-первых, это не был госзаказ. Это какая-то левая организация сняла. Во-вторых, мне кажется, что это происходит больше для отвлечения внимания от внесения других поправок в Конституцию. Вот они берут острую тему, ее выдёргивают. «Ага, геи. Во, они опасны для России». И под шумок, пока все начинают обсуждать геев, поправки, детей бедных, которые почему-то должны носить платья, за это время они успевают внести кучу других поправок. Конечно, ролик безобразный. Настолько безобразный, что, мне кажется, даже у гомофобов должен вызывать отвращение. Был шокирующий достаточно. Но я его посмотрела, даже не могла понять, мне смешно или грустно. Потому что там такой маразм. Человек в трезвом уме не мог такое снять.
Скриншот: novayagazeta.ru
Да вся страна, наверно, удивилась ему.
Я вас уверяю, что удивилась Москва, удивился Питер. Но при этом я уверена, что этот ролик вызвал достаточное количество положительных откликов где-нибудь в пригородах Рязани и так далее, потому что там другой контингент, к сожалению. Этот контингент составляет массовую основу. Я читала комментарии к этому ролику. Да, в моём окружении люди трезвомыслящие. Но что происходит вне моего окружения — страшно читать.
А кто, на ваш взгляд, виноват в таком расслоении восприятия, в чём причина?
Я не знаю, в чём тут причина, честное слово. Может, в уровне жизни наших людей, может, в каком-то тотальном доверии власти. Наши люди в принципе, скажем так, не за свободу. Вот если бы у меня был ответ на этот вопрос. Я считаю, что это ужасно, когда люди, которые делают какое-то хорошее дело, которые живут нормально, воспитывают нормальных людей, и они вынуждены это скрывать и вынуждены бояться. Я считаю, что это какой-то верх несправедливости. Почему они должны бояться? Что они такого плохого сделали? Ориентация не передаётся детям. Это невозможно по определению. А как я стала лесбиянкой? В моей семье не было лесбиянок и гомосексуалистов.
Как вы это объясняете своим детям?
Старший ребёнок умеет делать выбор и спокойно к этому относится. И для него это норма жизни. Не то чтобы мы много говорили с ними на эти темы. Когда этот вопрос у старшего сына возник, то мы объяснили ему это достаточно рано, наверное, когда ему было лет 10. Вопрос возник, и мама объяснила — вопрос отвалился. И нам ещё очень повезло со школой, с окружением, с друзьями. Но, бесспорно, были те, кто позволял себе какие-то нелестные комментарии. И ребёнку на каком-то этапе пришлось объяснить, что о каких-то вещах вне дома не говорят. И называть маму вторую крёстной мамой на людях. Ну да, это можно делать. Я просто не понимаю, почему это надо делать.
Ему кто-то со стороны так посоветовал называть второго родителя?
Не то чтобы так сказали, но осуждение какое-то было, видимо, внутри семей друзей. Это были разовые случаи, но такое было. И я сразу скажу, что мой старший ребёнок растёт абсолютно стандартной ориентации и обращает внимание на людей противоположного пола, абсолютно не испытывая никакого влечения к людям своего пола. Мне нравится такая ситуация, в которой, если мой ребёнок ко мне придёт и скажет «Мама, я гей», то я скажу «Здорово, хорошо. Главное, ты счастлив, и сделай правильный выбор». Я считаю, что это нормально. Я очень благодарна своим родителям, которые мне это в своё время сказали, избавив меня от огромной психологической травмы. Потому что я видела много своих друзей, которые до сих пор ходят по психологам, будучи очень взрослыми людьми. И не могут справиться до сих пор с тем отвержением, которое они пережили от близких людей на этапе признания.
Я абсолютно уверена, что наши дети будут выбирать то, что им близко, и никто из них не станет гомосексуалистом по причине того, что они выросли в нетрадиционной семье. Это невозможно.
В таком юном возрасте вы как им это преподносите: например, вот в мире существуют три типа людей, которые склонны к разным отношениям?
У наших детей не возникает таких вопросов. Пока что у них просто две мамы, и это их мир, это нормально. Их, естественно, в силу возраста не беспокоят вопросы личных взаимоотношений. И понятно, что мы при них не ложимся в постель, ничем не занимаемся, ничего не демонстрируем. То есть мы живём обычной жизнью точно так же, как жили бы мама и папа, которые также при своих детях ничем не занимаются и ничего не пропагандируют.
А сколько лет вашему старшему ребенку?
Самому старшему сейчас 15 лет. Это девочка. Она поддерживает связь со своим отцом. Я очень благодарна отцу за то, что он принимает то, как я живу, абсолютно без осуждения. Она растёт достаточно гармоничной личностью. Вопросы гендерных отношений её пока совершенно не волнуют. Ей нравятся мальчики, она встречалась уже с кем-то. Там переписка, ещё что-то. Обычная подростковая жизнь. Никаких проблем именно у старшего ребёнка я не вижу. Возможно, мне просто повезло с окружением, повезло с садом, повезло со школой. Потому что я уверена, что в школе об этом даже знают, но никого это не тревожит. Растёт такой свободный счастливый сложный человек. Но сложный не в силу того, что он живёт с двумя мамами, а сложный в силу того, что просто подростковый возраст, как у всех детей. Там где-то протесты, корейские клипы и вот это вот всё. Сложностей, действительно отличающихся от сложностей друзей-подростков, никаких нет.
Гифка: giphy.com
Была мысль не терпеть сложившееся отношение к вашей субкультуре в нашей стране и уехать в другое место? Или много сдерживающих факторов?
Я бы сказала, что эта мысль есть. Мы знаем языки, мы жили в других странах обе и имеем этот опыт. Мысли такие есть, но, чтобы эмигрировать, нужно иметь некую подушку безопасности. Если действительно подопрёт, будут происходить какие-то неприятные вещи, будут ухудшаться законы, будет невозможно гармонично существовать в этой системе, я думаю, что да, мы уедем.
Очень бы хотелось что-то поменять в этой стране, если честно. Потому что, мне кажется, это возможно. Я идеалист, я до последнего верю, что наше общество может измениться.
А каким образом, будете просто ждать, пока что-то произойдёт извне?
Мне стыдно в этом признаваться, но кидаться на амбразуру мы, наверно, не готовы. Если есть хоть какой-то риск для детей, мы не готовы ими рисковать.