Охотник за наследством. Кто зарабатывает на поиске наследников одиноких москвичей

При помощи знакомых в структурах, ботов, соцсетей, соседей, старых писем и даже открыток 40-летней давности Андрей (имя изменено по просьбе героя) может найти самого дальнего родственника в Перу или в деревне под Рязанью. Зачем? Чтобы сообщить ему, что в Москве есть наследство, на которое тот может смело претендовать.

Андрей ищет по всему миру наследников, которые сами не знают о свалившихся на них квартирах. Лавируя между госдепартаментами и серыми риелторами, он зарабатывает 10 млн в год и считает, что делает доброе дело.

Как всё начиналось

Началось это всё примерно в 2008 году, точно не помню. Как правило, все такие истории начинаются не совсем обычно. Мы сидели играли в покер с моими друзьями. Так вышло, что они все работают в юридической сфере, но у меня на тот момент вообще не было никакой юридической практики. И вот кто-то говорит: «А у меня была такая-то ситуация на работе».

Пришла гражданская жена умершего мужчины в суд и начала доказывать, что она имеет право на квартиру, в которой проживала с гражданским мужем, притом они не были расписаны официально. Говорит, прожила с ним 12 лет, а он не переписал неё недвижимость, потому что как бы не собирался умирать: ему только шестой десяток пошёл. У него остались дача, квартира, какие-то счета.

Женщина говорила, что она единственная наследница. Принесла кучу документов, доказательств, что с ним жила, свидетелей из соседей... Правда, как потом выяснилось, она чуть лукавила, когда говорила, что других наследников нет. Оказалось, что у мужчины был двоюродный брат, но он с ним не общался. И выходило так, что ещё одно-два судебных заседания — и недвижимость перешла бы департаменту города. И тут кто-то за столом заикнулся, мол, как бы найти этого потерянного родственника. Ну меня и осенило.

У меня на тот момент был друг, который занимался частным сыском, бывший опер. И я подумал: почему бы не попробовать найти этого брата? Я тогда вообще ещё не понимал, как ищутся люди. У меня было представление, как у обычного обывателя, что есть какие-то данные, супербазы спецслужб, в которые вводишь человека — и там вся родословная расписана. Тогда, на тот момент, конечно, ничего этого не было.

В итоге мы нашли его спустя месяц. Он жил в подмосковном Пушкино. Я поехал к нему, пообщался. Говорю, вы знаете, что у вас был брат? Он: «Конечно, знал о его существовании, что такой в Москве живёт, но связи с ним не держал». Он тогда сказал: «Да мне ничего не надо, пусть всё достанется гражданской жене». А я ответил, что таких прецедентов нет и всё уйдёт государству. Я объяснил ему, что тоже думаю немного заработать. Сказал, что хочу за это миллион рублей — за то, что нашёл вас и помогу правильно всё составить. Для меня это были большие деньги, потому что по тому курсу это было 30 тыс. долларов. Он сказал, что подумает, мы обменялись контактами. Потом он буквально через три-четыре дня перезвонил, сказал, что хочет встретиться в присутствии своего адвоката. В итоге мы ударили по рукам и успешно всё провернули. Дачу всё же отдали гражданской жене: она уже тогда понимала, что может остаться вообще без всего, поэтому согласилась.

По итогу я заработал меньше миллиона: часть отдал ребятам, которые помогали, другу-оперу тому же. Но суть в том, что меня эти деньги устроили. Я подумал: а почему бы и нет? На тот момент мне казалось, что всё это легко и просто, потому что первый раз как-то даже слишком просто получилось и мне показалось, что вот она, золотая жила. Потом уже всё сложнее было, на третий раз я подумал даже: да ну его, этот бизнес. Свои деньги вкладывать начал. И в итоге всё закрутилось.

Бизнес с городскими сумасшедшими

Мне нравится неопределённость. Я частично азартный человек, поэтому мне нравится многое ставить на кон и решать какие-то задачи интересные своими силами. Нравится подключать логику и креатив. А без этого никуда.

На первых порах мне помогал частный детектив. Но потом понял, что сам я могу узнать гораздо больше. Я начал с методов социальной инженерии: опросов соседей, консьержей и бабушек, «несущих вахты» у подъездов.

Сейчас я ориентируюсь по ситуации. Если это пятиэтажка, то опрашиваю соседей — как правило, там все друг друга знают. Если новостройка, то смысла в опросе нет. Стоит подчеркнуть, что здесь важна каждая крупинка информации. Вплоть до того, забирает ли человек или его соседи почту.

Как правило, городские сумасшедшие — это самые полезные люди. Реально, в старых районах есть человек, который знает всех в округе. Они ходят бухают, гуляют, общаются со всеми. Их знают все менты. И в каждом районе есть такой персонаж, который уже как домовой, — его знают все. Он что-нибудь чудит. Ему говоришь: узнай, кто с кем общался, иди опроси, и он пойдёт и выяснит, что тебе нужно. А ты дашь ему тыщу рублей, бутылку водки, ещё что-то. Это не описать, это свой мир. А те, кто заходит на эту стезю, они думают, что проще слепить какие-то документы, подделать что-то. Креатива нету.

Бывает, ищешь человека в деревнях. Это, кстати, легче, чем найти москвича по фамилии Иванов. Если человек из деревни или его мама из деревни, то это намного проще. Приехал в деревню, в архив, вряд ли там однофамильцев будет 500 штук. Деревенские обычно смотрят на тебя как на инопланетянина. Самое сложное — убедить их, что ты не бандит, не мошенник, не убьёшь их. Потому что, когда ты приезжаешь в деревню, у них у всех одна и та же фраза: «В Москве за квартиру убивают. Даже если я вступлю в наследство, вы меня потом уконтрапупите».

Уговаривать по-разному приходится. Самое главное — верно определить психотип человека. То есть это психология. Если ты человека за секунду увидел, сориентировался, подстроился, психотип определил, начинаешь уже с ним взаимодействовать на его волне. Это самое главное. Человека встречают по одёжке — вот в моей профессии это 90% успеха.

Это очень интересный бизнес, очень драйвовый. Совмещение оперативной работы, психологической, журналистской, работы следователя кропотливой, который всё это изучает, работы частного детектива. Даже погони были. В этой работе было всё, даже из разного рода профессий. Можно найти что-то интереснее? Я пытался, но такого драйва, как здесь, не было нигде.

Конкуренты и государство

С чёрными, а точнее серыми, риелторами встречаюсь часто. Обычно договариваюсь с ними, когда в деле нет особого криминала. У нас же задача не наказать кого-то, а забрать квартиру. Приходится объяснять им, что мы с родственником идём гражданским процессом, вы не сопротивляетесь либо даже каким-то образом помогаете.

Приходилось общаться и с другими категориями. И с синими наколками приезжали, и с сотрудниками при исполнении тоже на встречи приезжали. Говорили: «Мы тебя закроем». То есть это вот обратная сторона этой медали. Угрозы лишения жизни, здоровья, мы тебе там наркоту подкинем, убьём, потому что ты забираешь наш хлеб.

Кто-то прочитает статью и подумает — конченая профессия. Живёт себе родственник тихо-спокойно, а его находит какой-то меркантильный чудак и предлагает получить наследство. От усопшего, с которым при жизни этот родственник не общался. Ведь квартира могла бы уйти очереднику, бабушке или инвалиду.

На самом деле эти квартиры очередникам не всегда достаются. По инсайдерской информации из департамента [городского имущества], эти квартиры распиливаются между собой. Если распутать хотя бы один подобный «квартирный клубок», можно завести не один десяток уголовных дел.

Реальным очередникам уходит неликвид, а двушки-трёшки — родственникам, друзьям и знакомым сотрудников департамента. Поэтому я не считаю, что занимаюсь чем-то плохим. Согласитесь, у дальних и позабытых родственников гораздо больше моральных и юридических прав на наследство, чем у незнакомцев из департамента.

Поездка в Перу

Самой дальней точкой у меня было Перу. Я там человека нашёл, а он говорит: никуда не полечу, хотите — прилетайте сюда. Ну я и поехал. Квартира стоила того, 20 миллионов, в центре была.

Мужик был военный лётчик, раньше работал в дипмиссии. Я нашёл его через МИД. Приехал, мы с ним объяснились. Он жути нагонял, щёки дул, такой в возрасте уже был дядька. Короче, он переоценил свои возможности. Такое тоже часто бывает.

Он меня выслушал, сказал, что, мол, да, я подумаю. А потом перезвонил, сказал, что не воспользуется моими услугами. Лётчик этот решил сам всё сделать, нанял юристов, думал, что выиграет. Но он проиграл, и департамент забрал эту квартиру. Ни одна ситуация, когда люди отказывались от моих услуг и шли сами, не дошла до логического завершения. Я следил за этим делом, потому что вижу по человеку, что он не просто отказывается, а сам хочет всё сделать. Я это вижу прям сразу. Он начинает у себя в глазах миллионы считать, мне отвечает: наверное, нет. А потом я начинаю отслеживать, вижу, что 10 из 10 таких квартир ушли департаменту. Они потом звонят, говорят: «Андрей, мы с вами хотели встретиться. Мы проиграли, может, что-то сделать во второй инстанции». В таких случаях я принципиально говорю нет.

Профессия и доход

Процент отказа был очень большой. Но и успешных кейсов было немало: на протяжении 10 лет порядка 100. Незавершённые же сделки можно пересчитать по пальцам.

С доходами бывает по-разному. Я не берусь за ситуацию, если знаю, что она 50 на 50. Потому что фишка моей работы — я сам везде вкладываю свои деньги. Неважно, 100 тыс. или миллион надо будет вложить, я их вкладываю. Юристы, поездки, розыск, подготовка документов в суд, ещё что-то… Предоплата тем же самым родственникам. Когда ты к человеку приезжаешь, он в голове эти деньги — которые не раньше чем через полгода будут — уже тратит. И говорит: а можно чуть-чуть вперёд получить? Ну и выкладываешь ему на стол тысяч 300. Просто как аргумент, чтобы получить его согласие.

Заработок неплохой, в среднем, по моим подсчётам, я зарабатываю от 10 миллионов в год. Но сложности тоже есть, конечно. Уходишь в 8 утра, а приходишь в 10 вечера, семья обижается и родные. Говорят, что работе больше времени уделяешь. Если у кого-то из этих граждан, которым ты помогаешь, что-то случается, ты, естественно, «подрываешься» как-то, бежишь и их спасаешь. Говорят: «А чем мы хуже, мы же семья?» Ну, такая вот работа и такой образ жизни.