«Ты будешь сидеть. Я сделаю для этого всё!» Письмо бывшего помощника и любовника доктора Курпатова, который сидит в СИЗО

Вот уже два месяца 26-летний Алексей Иевский сидит в СИЗО по обвинению в мошенничестве. Попал он туда по заявлению знаменитого психолога Андрея Курпатова.

По версии Курпатова, Иевский якобы втёрся к нему в доверие и переписал на себя несколько земельных участков, квартиру и «Порше-Кайен», а также присвоил себе драгоценности и дорогие часы. Через доверие Иевский получил и банковскую карту, привязанную к счёту Курпатова.

Однако версия молодого человека совсем другая. По словам Иевского, с Курпатовым их связывали более чем рабочие отношения. На протяжении полутора лет у них был роман, а расставшись, Курпатов попросил Иевского вернуть все подарки. Молодой человек поначалу отказался — за что в итоге и попал в СИЗО.

«База» публикует письмо Алексея Иевского, где он рассказывает о начале отношений с Курпатовым, о его волшебной тросточке и небывалой злости обычно спокойного доктора на очной ставке.

Письмо Алексея Иевского

Как уже ранее было сказано, к Андрею Курпатову я устроился на работу личным помощником. Это было в ноябре-декабре 2019-го. Находясь в СИЗО-1 сейчас, я вспомнил ещё один момент. А точнее, само собеседование. В котором главной целью было не оценить мои профессиональные навыки, а познакомиться со мной ещё ближе, чем тогда в самолёте, когда Андрей впервые обратил на меня внимание. Хотя тогда я со своей стороны рассматривал собеседование как оценивание моих профессиональных способностей возможным руководителем.

Для Андрея, как я понял уже позже, это было первым свиданием.

Скажу сразу — в процессе наших трудовых отношений я и представить не мог и не задумывался о каких-либо более «близких» отношениях. Я выполнял свою работу — поручения, которые мне давались. Андрей спустя месяц начал аккуратно переводить нашу официальную переписку в обсуждения личных моментов с непрямыми намеками на продолжение сексуальных отношений. Но одно дело, когда ты это читаешь, а другое — когда осознаешь как факт.

А как факт произошло это в машине, после Нового года, примерно 8 января 2020 года. Они с дочкой прилетели из Греции, я их встретил как помощник, мы отвезли дочь к маме Андрея, и на обратном пути он включил песню Кристины Орбакайте «Ты, я знаю, только ты на свете есть», и на строчке «и каждую минуту я тобой дышу» Андрей положил свою руку мне на коленку и, пристально смотря на меня, произнёс фразу: «Надеюсь, ты понял, что я тоже гей?» Я помню это мгновенье, как я ошарашенный вздрогнул, удерживая руль, сердце колотилось в такт работы двигателя. Я не знал и не понимал, как мне себя вести.

В моей голове в тот миг Андрей ещё был моим начальником, но я, сдерживая все эмоции внутри себя, стараясь не подавать вида, что я обескуражен, ответил: «Да». Хоть до конца этого и не осознавая. Для меня это было впервые.

Андрей был спокоен. Я объяснял себе это тем, что он — психолог, но только потом уже я узнал, что этот метод — его фирменный. Все его бывшие партнёры прошли через эту песню, эту фразу, этот спокойный тон! Подъезжая к его дому, Андрей предложил зайти к нему на чашечку кофе, в чём я ему отказал — был не готов после такого резкого признания оказаться с ним вдвоём у него дома. Но, дабы проявить свою деликатность, я предложил ему заехать позавтракать в ресторан «Мансарда», и он мне не отказал. Пустой зал, утро, наверное, часов 11–12 было. Выходной послепраздничный день. Мы в ресторане были одни, и теперь уже для меня это было первое свидание. А для Андрея — второе.

Наши отношения начали развиваться стремительно, почти как в повести моего любимого автора Эрик-Эммануэля Шмитта «Оскар и розовая дама», когда бабушка Роза предложила Оскару сыграть с ним в 12 волшебных дней, смотря на каждый день, будто он равен 10 годам. Так произошло и у нас. У меня было ощущение, что я знаю Андрея всю жизнь, и не такого, каким его все видели в телевизоре. А такого, каким он казался для меня: нежным, трепетным, заботливым.

***

Андрей никогда не стеснялся говорить про себя, что он самозванец в научном сообществе, а образ доктора позволял ему приобщить себя без наличия каких либо учёных степеней и трудов к этому сообществу.

Немалую роль в этом играет его трость, ведь именно она напоминает всем, что он излечился от паралича. Так он вызывает к себе чувство сострадания.

Уж поверьте, что на Мальдивах, что в Греции, что дома трость Андрей забывал, ведь не было публики, от которой требовалось сострадание. Нет, я не пытаюсь очернить Андрея, ведь как-никак он добился этого успеха. Я всего лишь говорю, что он шоумен со сценическим псевдонимом — доктор Курпатов, — которого я видел только на публике, ведь дома всегда был просто Андрей. Но, видимо, и это оказался сценический псевдоним.

Свои прошлые отношения Андрей никогда не скрывал, так как это было сложно скрыть, а если быть точнее — невозможно. Это своего рода «свита» Андрея, которая не смела ему противоречить, все как один восхищались его талантом и в один голос называли его отцом российской психиатрии. А он, в свою очередь, за столь любезные комплименты вознаграждал своих «бояр» должностями в вверенных ему организациях, а кому-то помогал материальными благами. Для меня это было как минимум странно, ведь Андрей всегда мне рассказывал, как плохо они с ним обошлись, а я, в свою очередь, не понимал, почему они тогда занимают руководящие посты в его компаниях, живут в квартире Андрея в Москве, регулярно приходят к нам в гости под видом друзей. В голову и мысль не приходила, что полигамия для Андрея в рамках нормы. Но не для меня.

Андрей совершенно боится бывать на публике, скажу больше, встретить в парадной соседа — это стресс, вы мне ответите: «Ну нет, ты обманываешь». И тогда я, пожалуй, уточню. Андрей избегает тех мест, где важнее его есть кто-то и что-то. То есть тех мест, где он не читает лекцию или не подписывает книги. Единственное, куда мне удавалось вытаскивать Андрея, — это театр. Согласитесь, рано или поздно любой актёр захочет посмотреть на сцену из зала.

Поход в театр — это был для нас своего рода тоже театр, который начинался при выходе из дома: «Андрей Владимирович, разрешите помочь», «Вам зарезервировать столик в буфете» и т. д., в общем, мы играли роли доктора Курпатова и его помощника. Я этому никогда не противился. Наоборот, содействовал, понимал, в какой стране мы живём. Ну и, естественно, репутация Андрея в плане личной жизни — это было превыше всего!

***

Однажды, а если быть точнее, в конце января 2021 года мой приятель пригласил меня на выставку (свою) в Москву. Испытывая ложную надежду, я всё же попытался и предложил Андрею поехать со мной. Андрей не знакомился с моими друзьями и приятелями и не хотел никогда этого делать, видимо, статус не соответствовал, а я и не настаивал, но всё же предложил, на что получил отказ: «Ты же знаешь, много работы и т. д.». Как обычно.

Я улетел, спустя день вернулся, и всё бы ничего, если бы не браслет, которого я раньше никогда не видел, — он лежал на моей прикроватной тумбочке. Тут уже я начал пристально вглядываться во все мелочи, не подавая вида, а вечером, когда лёг в кровать, мой нос пробил запах чужого парфюма. Я думал, что такое бывает только в фильмах.

Я очень тактично спросил у Андрея, был ли кто-то дома, пока меня не было, понимая всю бестактность такого вопроса. Но Андрей тут же мне возразил: «Кто? Кто мог быть дома, уборщица не приходила, а я полночи работал». У С. Цвейга есть такая новелла — «Закат одного сердца», и я больше всего боялся, что я на основании своего домысла, как главный герой этой новеллы, превращу наши отношения в ад, думая о невинном человеке хуже, чем есть на самом деле. Но моё любопытство и терзания не давали мне покоя. Целый следующий день я провёл в этих муках, пока не принял решение доказать, что я дурак и надумал ерунды на моего «порядочного партнёра». Два следующих дня я провёл в роли детектива.

Не буду раскрывать свои источники, но я нашёл целую полку железных доказательств того, что бывший бойфренд оказался в ночь моего отъезда в кровати Андрея. И замечу — по настойчивому приглашению моего партнёра...

Это была ночь, часа два-три, Андрей лежал в кровати, читал, а я уже, как тот герой из новеллы Цвейга, не находил себе места, не зная, что с этим всем делать, и виня себя в том, что просто полез в это, понимая, что те чувства не давали мне покоя, а самое страшное то, что на вопрос «Был ли кто-то дома?» мне подсунули сладкую ложь.

Не хочу описывать, что происходило дальше, но скажу в двух словах: сначала было раскаяние, затем тут же ненависть, закатывание глаз, покрасневшее лицо, трёхэтажный мат. С февраля по апрель наши отношения можно описать как «попытка реанимировать мёртвого», где каждый из нас понимал, что конец неизбежен, но никто не решался озвучить этого. Сказать, что чувств не было, — соврать, но это уже были чувства, сравнимые с первым состраданием из цитаты Цвейга «не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения». И в один из вечеров произошло то, о чём я хотел бы умолчать, то, что нарушило один из моих главных принципов в жизни — не нанести ближайшему физического страдания. То, что позволил себе Андрей. И, наверное, если бы это не всплыло из переписки, я бы никогда никому не сообщил. За это я Андрея простил, но с того момента никаких отношений, кроме как трудовых, нас больше не связывало. Уйти можно только один раз. Я ушёл.

***

Что касается «лечения», которое прописывали Курпатов и его доктор Аверьянов Г. Г., то пусть это будет в процессуальном поле, поэтому только названия: «Депакин», «Ламиктал», «Фенибут», «Сероквель», «Прозак», «Ципрамил», «Тразодон», «Вальдоксан», «Феназепам», «Атаракс». Это назначалось устно, без каких-либо приёмов медицинских, но выписывались рецепты на мою фамилию и имя, они сохранились. И строго говорилось обоими — принимать! Но этим, как я уже сказал, будут заниматься правоохранительные органы.

***

Зарабатывал я всегда достаточно, чтобы закрывать свои потребности, это было как и до Андрея, так и во время наших отношений, а если уж затрагивать такую интимную тему, то приведу вам пример: до того как пришёл работать к Андрею, гонорар за 1,5 часа его лекции составлял 700 т. р., спустя полгода — мы уже встречались — гонорар за такую же лекцию стал 1,5 млн руб. Ну и на момент нашего расставания гонорар был 2–2,5 млн руб. И, как бы Андрей ни рассказывал о том, что я был просто его помощником (согласно допросам), я занимался всей продюсерской, директорской, менеджерской работами и смело могу сказать, что наш общий семейный бюджет увеличился в разы в том числе благодаря мне. И это всё без учёта проектов, которые я дополнительно придумывал.

Ну а половина вещей и ценностей, которые были изъяты у меня при обыске, вообще были приобретены до отношений с Андреем. Понятно, что он сейчас переживает, понимает, что совершил, возможно, главную ошибку в своей жизни и из мести и невозможности что-то изменить пошёл на такое преступление, и тут уже я прощать не буду, тут уже не мои жизненные принципы нарушены, а закон!

И это не вопрос о молодом мальчике, которого содержат. У меня свой бизнес. Да, он появился в период наших отношений, но это мой бизнес. Замечу, что сейчас его разворовывают преступным образом, так как ко мне не пускают нотариуса для передоверия права представлять мои интересы в предпринимательской деятельности. И, как я понимаю, это всё происходит, как в притче: «У соседа есть корова, у меня коровы нет, сделаю всё, чтобы у соседа её не было». Пусть ему будет плохо! По-другому это не объяснить.

***

На очной ставке был не Андрей, там был доктор Курпатов, который не то что нагло врал, это был поток сознания с какими-то заученными фразами а-ля «иного дохода Иевского, кроме как полученного от меня, не знаю». Не говоря о том, как он ухмылялся в момент своего наглого вранья и лжи. В тот момент, когда я сообщил, что показания Курпатова я слышал и полностью их не подтверждаю, начиная рассказывать, как мы в действительности познакомились, работали и были в отношениях, на этом моменте доктор Курпатов перебил, покраснел, озлобился и сказал: «Подумайте три раза, чем это сказать, тебе с этим сидеть придётся». Я, не обращая внимания на его слова, продолжил давать показания, как это было в действительности, при этом начинались ухмылки адвокатов, что моего, что Курпатова. Следователь Оконов в некоторых местах вообще отказывался писать мои показания, начиная на меня орать, переводя взгляд на Курпатова.

В какой-то момент по нему (Курпатову) было видно, что он готов вскочить и избить меня своей тростью.

Ну и закончилась очная ставка моим вопросом Курпатову, подтверждает ли он, что мы жили вместе, на что доктор Курпатов ответил: «У нас были доверительные отношения, у Иевского были ключи от моей квартиры», — имея меня в виду как помощника. Ну и, уходя, доктор Курпатов заявил мне: «Ты будешь сидеть. Я сделаю для этого всё!» И да, это была не очная ставка, а формальная процедура для задержания меня как подозреваемого. Однако очень интересный момент: на обыске у меня дома, как пишет следователь, меня задержали как подозреваемого, однако после допрошен я как свидетель, в двух очных ставках участвовал как свидетель, и потом меня снова задерживают как подозреваемого. В общем, это магия какая-то!