«Свой? Чужой!». Минобороны скрыло причину крушения МиГ-31 в Бурятии

26 апреля 2017 года СМИ сообщили о падении истребителя МиГ-31 БМ «при выполнении учебного полета» в Бурятии. Новость привлекла внимание нестандартным описанием инцидента, в котором не было ни слова о причинах аварии.

После падения любого самолёта (тем более военного) из-за ошибки пилота об этом заявляется сразу же. Если падение случилось по вине техники, все полёты самолётов данного типа приостанавливаются до выяснения точных причин аварии. Так, например, было в 2016 году после падения другого МиГа.

В этот раз не было ни того ни другого. Представители Минобороны постарались максимально скрыть информацию о том, что произошло в небе над Бурятией.

«Заслон», который не смог

Любой авиаинцидент становится предметом расследования, в котором задействованы десятки специалистов: от производителя самолёта до чиновников из Росавиации. В распоряжении «Базы» оказался документ, подготовленный ОАО «Авиапром» и включающий анализ инцидента.

«...авария самолёта МиГ-31 явилась следствием упущения в деятельности должностных лиц при организации ЛТУ (лётно-тактических учений — Прим. ред. „Базы“) (на ЛТУ был применён способ поиска и уничтожения цели двумя самолётами МиГ-31, не исключавший их взаимного попадания в зону разрешённых пусков управляемых ракет Р-33)...»

Р-33 — это ракета воздух-воздух, стоящая на вооружении самого МиГ-31. То есть причиной «аварии» стало поражение одного истребителя-перехватчика из пары ракетой второго.

Вину за аварию военные полностью возложили на экипаж и должностных лиц, обеспечивающих полёты на полигоне:

«...авария самолёта МиГ-31 вследствие нарушения экипажем мер безопасности и задания на полет, выразившееся в преждевременном включении бортовой радиолокационной станции самолёта на излучение штурманом и несанкционированном пуске управляемых ракет Р-33 командиром корабля, приведшего к огневому поражению резервного истребителя МиГ-31…»

Необходимо пояснить, что Р-33 при пуске требует подсветки радаром цели, поэтому штурман включает его до пуска ракеты. В боевой обстановке командир должен будет сам принимать решение на пуск — без санкции со стороны командования, находящегося на земле и часто цели не видящего.

Видимо, понимая слабость своего «объяснения» удара одного истребителя по другому, составитель документа об авиапроисшествии продолжает перечислять ошибки, которые привели к расстрелу собственного самолёта:

«...нарушения (ошибки) членов экипажа.... авария самолёта МиГ-31 — нештатная работа системы управления вооружением С-800 (захват резервного истребителя МиГ-31 с признаком „цель чужая“ и постановка его на атаку) не насторожила членов экипажа, и они продолжили выполнение задания».

В переводе с военного на русский: система управлением вооружением «Заслон», также известная под шифром С-800, сработала неправильно.

Она посчитала второй истребитель из пары чужим, то есть не увидела работы определителя «свой-чужой» на этом втором истребителе. Однако те, кто расследовал «аварию», почему-то посчитали, что в этом есть и ошибка членов экипажа. Мол, не насторожила их неправильная работа «Заслона».

Здесь с выводами, изложенными в документе, согласиться не так просто. Дело в том, что МиГ-31 «просто так» не летают с боевыми ракетами на «лётно-тактических учениях». Это возможно, только если планируется стрельба по воздушной цели. Раньше такими целями были старые МиГ-17 на автопилоте, а сегодня используются беспилотные летательные аппараты, на которых во время стрельб не включён определитель «свой-чужой».

То есть пара истребителей, один из которых сбил другой, летела именно поражать цели. Поэтому можно понять, почему экипаж одного из них не насторожило то, что «Заслон» определил какую-то цель рядом с ними как «чужую». В зоне учений «чужие» и должны были находиться.

С одной стороны, члены экипажа МиГ-31, конечно, могли заглянуть в данные «Заслона», увидеть примерные координаты чужой цели и визуально попробовать определить, что это: беспилотная летающая мишень или нечто другое. Но с другой — учения шли на полигоне, в зоне, где нет и не может быть гражданских воздушных судов.

Далее автор документа пытается возложить часть вины за произошедшее не только на лётчиков, но и на наземный персонал:

«Нарушения (упущения) в обеспечении полётов — в двух АП (50% от числа расследованных происшествий), оба явились следствием нарушений (упущений) в инженерно-авиационном обеспечении полётов. Авария самолета МиГ-31 — сокрытие личным составом АвБ фактов нештатной работы системы управления вооружением С-800 самолёта МиГ-31 в предыдущих полётах, невозможность выявления нештатной работы системы управления вооружением С-800 самолёта существующими в эксплуатации и ремонте методами диагностики и проверки, упущения должностных лиц АвБ в организации объективного контроля, выразившиеся в неудовлетворительном канале и оценке действий экипажей в полётах на боевое применение, а также в оценке работоспособности авиационной техники».

Снова переводим: «Заслон» шалил не в первый раз, но все делали вид, что всё в порядке.

К сожалению, в документе не сказано, как именно «Заслон» глючил до того, как его ошибка привела к гибели МиГ-31 в апреле 2017 года. Также из него не ясно, почему персонал данной части ВВС, зная о наличии проблемы, не стал сообщать о ней и поднимать шум, что теоретически могло бы предотвратить происшествие.

Если «Заслон» такой глючный, то почему подобные события не случаются массово? Что отличает те учения над Бурятией, почему именно в них погиб самолёт?

Состыковать нестыкуемое

За ответами мы обратились к специалистам, в прошлом и настоящем связанным с ВВС. По их мнению, причины аварии МиГа военные излагают скомкано, более того, фактически они пытаются их скрыть.

Система «Заслон», о которой идёт речь в документе, — это новый «Заслон-АМ», система, появившаяся на МиГ-31 в войсках в последнее десятилетие. На ней среди прочего заменён компьютер: вместо советского «Аргон-15А» (по современным меркам сильно устаревшего) стоит «Багет-55». Однако другие компоненты этой системы во многом остались прежними: например, теплопеленгатор 8ТК и режим работы радара — квазинепрерывный.

Квазинепрерывный режим работы даёт значительное преимущество «Заслону» МиГа-31 над импульсными радарами других истребителей. Он позволяет оператору лучше «видеть» цели на фоне земли — чужие самолёты, летящие на предельно малых высотах. Для истребителей с импульсными радарами различить их было трудно из-за слишком сильного «эха» — отражения радиоволн от наземных поверхностей.

У квазинеприрывного режима работы радара есть своя проблема — повышенная нагрузка на бортовые вычислительные системы. Например, американский аналог «Заслона», AN/AWG-9 для истребителя F-14, мог обеспечить пуск ракет одновременно по шести самолётам противника, а вот миговский радар — только по четырём.

Однако специалисты считают, что в данном случае это не имеет значения. В реальной жизни лётчик-истребитель вряд ли успеет атаковать шесть других воздушных целей.

По словам нашего собеседника, во время учений в Бурятии военное руководство предложило «научить» радар МиГ-31 видеть в импульсном режиме — и за счёт снижения нагрузки на вычислительные системы самолёта увеличить количество целей, по которым возможен одновременный пуск ракет. Поэтому в полёте излучение радара то включалось, то отключалось. На одном из таких циклов метка «свой» могла просто перестать считываться.

Такой режим работы для «Заслона» и правда трудно назвать штатным. Однако технически радар МиГ-31 действительно можно заставить работать как на квазинепрерывном режиме излучения, так и на импульсном.

Конечно, встаёт вопрос, почему не помог теплопеленгатор, стоящий на МиГ-31 и используемый как резервное средство слежения за самолётами противника. По одной из версий, советский теплопеленгатор 8ТК просто слишком стар, чтобы нормально взаимодействовать с довольно новым бортовым компьютером «Багет». По словам нашего собеседника, пилоты не раз жаловались на их несовместимость и рассказывали, что преодолевается она только ручным манипулированием. Назвать это нормальной работой автоматизированной системы управления вооружением, конечно, нельзя.

«Это (учебный полёт пары МиГов в Бурятии — Прим. ред.) был эксперимент — с экспериментальным, импульсным режимом работы радара, да ещё и при наличии давних и нерешённых проблем взаимодействия 8ТК (советского теплопенгатора — Прим. ред.) и „Багета“ (нового российского управляющего компьютера — Прим. ред.)», — заключает он.

В таких условиях полёта вина экипажа, конечно, есть — но её масштабы не стоит преувеличивать. Если бы «Заслон» работал в нормальном для него квазинепрерывном режиме, система опознавания «свой-чужой» вряд ли дала бы сбой. Экипаж самолёта в норме рассчитывает на штатную работу его систем и не всегда может компенсировать все возможные сбои в работе аппаратуры.

Чем опасно замалчивание Минобороны?

Сбитый МиГ в Бурятии — не первая потеря нашего истребителя от огня своего же брата-истребителя.

«Был случай лет 25 назад: в Забайкалье в паре летели два истребителя. И, пуская ракету, ведущий шёл близко очень к своему ведомому. Ракета поразила, зацепила ему [ведущему] стабилизатор. И, соответственно, всё: лётчик катапультировался. Самолёт взорвался и поразил этого лётчика в подмышку. Он потом от потери крови скончался. ...[ведомый] ошибся человек. Это бывает, человеческий фактор. Чтобы сегодня избежать этого, придумали системы автоматического управления», — рассказывает Владимир Попов, заместитель главного редактора журнала «Авиапанорама», заслуженный военный лётчик России.

Как показывает случай в Бурятии, никакие автоматизированные системы не спасут, если к ним не прикладывать здравый смысл и осторожность. Человеческий фактор может привести к ошибкам не только лётчиков, но и тех, кто отвечает за настройку систем управления.

Второй вывод из расстрела собственного МиГа чуть менее очевиден. Звучит он так: мода на «невынос мусора из избы» вредит нашим ВВС — и вредит сильно.

Дело в том, что расстрел собственного самолёта над Бурятией — далеко не первый случай, когда российский самолёт сбивают наши же войска. Во время вооружённого конфликта в Южной Осетии 2008 года, согласно открытым источникам, российские штурмовики Су-25 произвели 86 боевых вылетов (летал один 368-й штурмовой авиаполк, «будённовский»).

Согласно информации источников «Базы», его боевые потери составили четыре Су-25. Но нет никаких достоверных данных о том, что хотя бы один из российских штурмовиков был сбит грузинскими военными. Напротив, есть сведения, что их сбивали российские средства противовоздушной обороны. И если во время учений над Бурятией оба пилота МиГ-31 благополучно катапультировались, то майор Владимир Едаменко из Су-25БМ в 2008 году погиб.

Причина, по которой тогда определители «свой-чужой» на наших самолётах не сработали, так до конца и не ясна. По неофициальным версиям, командир 368-го ШАП Сергей Кобылаш (один из сбитых «дружественным огнём» в том конфликте) не уделил достаточно внимания вопросу нормальной работы определителей «свой-чужой».

Наборы кодов в ответчиках «свой-чужой» периодически меняются, в том числе и при начале активных боевых действий. Но, как и любая сложная система, она требует тщательности в работе с ней — и при избыточной торопливости командного состава с этим могут возникнуть проблемы. В этом случае системы «свой-чужой» наземных средств ПВО (именно наземная российская ПВО сбивала Су-25 в войне 2008 года), отправив запрос на госопознавание, не получат в ответ корректных кодов опознавания, отчего и может быть сбит свой самолёт.

Конечно, на Су-25 не стоит такая мощная и сложная система управления вооружением, как «Заслон» МиГ-31, но вот подсистема опознавания «свой-чужой» на этих самолётах одного типа (на базе «Пароля»). Если у МиГ-31 в 2017 году система не сработала нормально из-за постоянных нештатных отключений и включений радара — которых требовал полуэкспериментальный импульсный режим его работы, — то на Су-25 наиболее вероятной причиной проблем с опознаванием «свой-чужой» стала простая спешка при подготовке штурмовиков к боевым вылетам.

Минобороны никогда публично не признавало существования этой проблемы, всячески пытаясь занизить свои потери Су-25 в той войне. Из этого логично было бы ожидать продолжения крупных потерь российский самолётов от «дружественного огня» — и не только во время учений в Бурятии.