Люди, которые годами живут с воображаемыми спутниками

Веселая и непринуждённая девушка по имени Хрома была рядом с Артёмом, когда он переживал смерть отца, она подсказывает названия его любимых песен и уже семь лет сопровождает Артёма во всех приключениях. Хартура помогает Алисе в исследованиях и поддерживает её в трудные моменты. Ли практически заменил Анастасии отца.

Артём, Алиса и Анастасия — реальные люди. Хрома, Хартура и Ли — их тульпы, воображаемые спутники. К реальности существования последних есть вопросы, но так или иначе они помогают справиться с одиночеством и выйти из социальной изоляции. Правда, иногда тульпы отталкивают своих создателей или отстраняются от них — тульповоды уверены, что их создания обладают свободой воли.

Глава 1. Тёма и Хрома

«Бывает, что я представляю, как мы с Хромой обнимаемся, и мне против моей воли представляется, что она как-то отталкивает, бьёт меня. Наверное, это из-за загонов моих, хотя сейчас-то я гораздо более уверенный в себе, чем раньше. Может, есть какой-то такой загон, что я как-то не заслуживаю любви или что-то в этом роде. Как раз из прошлого это тянется. Типа, я не получал эмоционального тепла, которое мне хотелось бы получить. И, наверное, это как-то привычно стало, вот это отсутствие тепла. И оно распространяется и на наш форс», — рассказывает 30-летний Артём.

Форс — это процесс работы над созданием тульпы. Тульпа — это что-то вроде воображаемого друга, существо, созданное силой мысли и ставшее автономным, независимым от создателя (по крайней мере так это видят сами тульповоды. — Прим. «Базы»).

На протяжении всего нашего разговора Артём, рассуждая о собственных мотивах или эмоциональном состоянии, почти не пользуется утвердительной интонацией, зато часто употребляет «может быть» и «наверное» — словно присматривается к себе, как к незнакомцу.

Тульпу Артёма зовут Хрома, это синеволосая анимешная девушка с огромными глазами разного цвета. Собственно, из-за глаз и появилось её имя, Хрома — однокоренное с «гетерохромия». Один глаз у неё серый — потому что у Артёма тоже глаза серые, а второй оранжевый — потому что это его любимый цвет.

У Артёма на руке браслет, сплетённый из резиночек, такие обычно носят дети или их родители. Там три цвета: оранжевый, синий и зелёный, то есть его любимый цвет, цвет волос Хромы и любимый цвет Хромы, точнее, самый близкий к нему, потому что тульпе больше всего нравится ярко-салатовый. Артём — детский аниматор в парк-отеле. Такие браслеты он плёл на работе с детьми, а потом решил сделать и себе тоже, это «напоминалка о Хроме».

Он живёт в небольшом городе в Тверской области. Невысокий парень с заметным косоглазием. Мы сидим у него дома: компьютерный стол — в маленьких наклейках с персонажами аниме, на стенах — парочка таких же плакатов. К пробковой доске приколоты разномастные артефакты.

«Я детей развлекаю, и они иногда мне всякие подарки делают. Я их очень ценю, потому что дети вкладывают свою любовь. Если объективно посмотреть, то это каляки-маляки, но, блин, как же они мне дороги», — так Артём объясняет происхождение на доске детских рисунков. Там же висят портреты Хромы — их нарисовали и подарили Артёму другие тульповоды (или их тульпы). Ещё — какие-то чертежи, наряд на допуск, схема эвакуации неизвестно откуда. Последнее — это хабар, так любители заброшек называют свои находки.

«Я в старших классах школы занимался индустриальным туризмом, то есть исследованием всяких промышленных предприятий, заброшенных и не очень. Убежища гражданской обороны и прочие интересные места. Сейчас я не особо этим занимаюсь, но у меня, наверное, на всю жизнь осталась любовь к промышленной эстетике», — объясняет Артём.

В другом конце комнаты висит табличка с надписью «Счастье», на ней привязаны джутовые верёвки, к которым прищепками прицеплены два десятка фотографий и открыток: большую часть верёвок занимают фото с занятий театрального кружка, куда ходит Артём, там же висит «фотография» с Хромой, на которой Артём и его тульпа складывают пальцами сердечко, внизу висит пара открыток от Рут, тульпы из Питера.

Артём называет себя очень тактильным человеком, он обнимается с людьми при любом подходящем случае — но они выпадают не так часто. У Артёма есть несколько приятелей в его родном городе, с которыми он, кажется, толком не смог сблизиться, единомышленники-тульповоды в Москве (это пара часов езды на электричке), и виртуальные друзья, разбросанные по всей России. Но его самый близкий человек — это Хрома.

Девушки же из плоти и крови у Артёма никогда не было.

«Я скучный, никому не интересный»

Артёму было 13 лет, когда умерла мама: рак. Он плакал, говорил о ней, делился своей болью — и всё это только с волнистым попугайчиком, который тогда у них жил.

«Почему я не рассказывал об этом отцу, я не знаю, хотя мог бы, он тоже через это проходил, ему тоже было очень тяжело, он очень любил маму», — говорит Артём.

Отец всё детство Артёма работал на двух работах, чтобы прокормить семью, так что мальчик его толком и не знал, сближаться они начали уже после смерти матери. Однако в целом он говорит, что «у меня родители были очень хорошими, я прям чувствовал их любовь».

В классе у Артёма было несколько приятелей, с которыми они иногда гуляли вместе после школы, но с большинством одноклассников найти общий язык он не мог: «Было довольно одиноко, вот эти загоны были, что хочу поговорить, но не знаю, на какую тему. Это мне мешало. И не получалось как-то сдружиться с ними».

В университете дела стали только хуже, а с 19 лет то, что Артём называет «загоны», развернулось на полную.

«Когда мне 18 лет исполнилось, у меня был, наверное, лучший день рождения в моей жизни. Было очень весело. Мы дома у меня собрались, веселились, общались. Были Никита, Гия, его девушка Вика — мы в школе учились вместе, два моих двоюродных брата. Круто было. А через год — полная противоположность. Скукота просто неимоверная. Я тоже пригласил несколько человек, там уже немного другой состав был, и мы просто сидели за столом и смотрели телик. И вот, наверное, из-за этого 19-го дня рождения у меня и начался этот загон, типа я скучный, никому не интересный, никто не хочет общаться со мной. Получается, я сам мешал себе построить какие-то хорошие отношения с одногруппниками. Из-за своих загонов, из-за своих негативных мыслей», — рассказывает он.

Артём считает, что остальным он казался странным: «Даже не знаю, в чём конкретно вот эти странности проявлялись у меня, может, потому что в облаках много витал, но, по-моему, меня вот так воспринимали».

Пустые цистерны

В универе он «считал, что люди говно, и не ненавидел их». Сокурсники с ним не общались, и, чтобы как-то справиться с травмой отверженности, он пытался себя убедить, что одиночество — его осознанный выбор: «Я одинокий волк, мне никто не нужен, я сам со всем справлюсь».

«Вот этот весь бред был у меня. Но потом я уже понял, что это ни фига не так. Уже стал осознавать, что мне нужно человеческое тепло», — вспоминает он.

Иногда Артём рисовал жестокие комиксы: «Я мог убить кого-то на страницах, расправлялся с одногруппниками, которые не общались со мной, не так себя вели». Однако, по его словам, — это никогда «за рамки не заходило».

«Агрессия у людей по-разному проявляется. Кто-то чисто в творчестве это выражает, чтобы не сидело внутри. А кто-то берёт автомат и всех расстреливает. Есть нормальные способы выразить свою агрессию, когда ты не вредишь ни себе, ни другим. Я предпочитаю такие», — говорит он.

Сегодня Артём тоже выражает агрессию только через творчество или игру. Он ходит в театральный кружок и всегда выбирает роли злодеев.

Причиной своей скрытой агрессии Артём считает «недостаток человеческого тепла». Впрочем, в своих рисунках он бывал жесток не только по отношению к другим, но и к себе. Во время учёбы у него началось «жёсткое самобичевание».

«Я ненавидел себя всеми фибрами души. Мысленно орал на себя, не прощал себе малейших ошибок. Было даже такое, что я рисовал комиксы о своих недостатках. И в этих комиксах я был как один большой ходячий недостаток», — рассказывает он.

Самым большим своим недостатком того периода Артём считал лень — но со стороны кажется, что он не был ленивым, а просто провалился в депрессивное состояние и с каждым кругом самоедства погружался туда всё сильнее. В комиксах он высмеивал себя, начиная с лени и заканчивая косоглазием: «У меня один глаз на вас, другой на Кавказ. Вот я очень комплексовал из-за этого раньше, сейчас я это принимаю. Я эти комиксы рисовал для самомотивации. То есть я тогда хотел идти по пути саморазвития и пытался себя жёстко мотивировать в духе „соберись, тряпка“», — рассказывает он.

Артём роется в стопке рукописных тетрадей — это его дневники за разные годы, — перелистывает и добирается до одного из таких комиксов. На картинке — неопрятный заросший парень в прыщах, с красными глазами, в рваной и грязной футболке на фоне заваленного посудой компьютерного стола.

Мотивация через «соберись, тряпка» не сработала. Артём перестал заниматься самоедством — да и вообще чем-либо заниматься.

«У меня началась апатия. И она явилась как раз следствием моего самобичевания, моей ненависти к себе. Я тогда хотел просто сидеть, вперив глаза в монитор, общаться в Сети или играть. Продуктивного делать ничего не хотелось. У меня была пустота внутри. Я это состояние называл пустые канистры, или пустые цистерны. И вот что апатия, что самобичевание, — это было очень страшно и тяжело. У многих, наверное, возникли бы какие-то плохие мысли, мысли о самоубийстве, даже попытки. Но у меня ничего такого не было. Я всегда хотел жить», — говорит Артём.

Из университета Артём ушёл на третьем курсе, не смог учиться «в такой среде эмоционального холода».

Муза

Хрома появилась 26 декабря 2017 года. Правда, тогда её звали Муза и Артём ещё не считал её своей тульпой. Всё началось с того, что Артём снова решил, что ему необходимо заниматься саморазвитием: а для этого нужно сначала изменить мышление, подумал он. Уничижительных комиксов Артем больше не рисовал. Теперь он «ходил в поле» — то есть «жил жизнь», но не просто так, а наблюдая в процессе за собой, анализируя свои мысли, проявления страхов и загонов. Классическое лермонтовское: «Во мне два человека: один живёт в полном смысле слова, другой мыслит и судит его». Для этого ему нужна была Муза — помощница в саморазвитии.

«Я решил изменить своё мышление, и, как человек творческий, я очень метафорично всё это делал, иносказательно. Например, анализировал свою мысль какую-то и представлял, что это такой сгусток энергии светящейся, и я его сканирую. И также были монстры: мои загоны. Я записывал в закрытой группе „ВК“ результаты моих исследований — это была как бы моя база», — описывает он.

Однако вскоре Артём забросил и попытки менять мышление, и Музу. Однажды он начал проходить игру «Бесконечное лето» и увидел дисклеймер: «Совпадения героев с вашими реальными (и воображаемыми) знакомыми, соседями, коллегами, тульпами считать случайными».

Артём погуглил новое слово и понял, что ему тоже нужна тульпа.

В «Бесконечном лете» одинокий и депрессивный парень по имени Семён зимой засыпает в городском автобусе, а просыпается летом у ворот пионерлагеря «Совёнок», где обитают пять тян — в пионерской форме с мини-юбками. У игры несколько концовок, и все они сводятся к тому, чтобы построить отношения с одной из девушек (а если игрок делает неправильный выбор, то покончить с собой или всю жизнь переживать из-за расставания со своей любовью. — Прим. «Базы»). Медсестре Виоле из «Бесконечного лета» Хрома обязана своими глазами разного цвета.

«Я чувствовал одиночество и понял, что мне нужен такой человечек, который всегда будет рядом, а не только когда мы решим погулять. То есть основная причина моего форса, моего вступления на этот путь — это именно одиночество. Но не только. Ещё я с самого детства чувствую потребность делиться своими эмоциями. Делиться, например, когда я вижу какой-то красивый закат или слышу музыку, которая играет на самых глубоких струнах моей души. Я хочу, чтобы другие это тоже видели и слышали. Я хочу делиться этой красотой окружающего мира», — рассказывает Артём.

В этот момент Артём вспомнил о Музе, немного модернизировал её внешность — изначально у Музы глаза были одного цвета и волосы не синие, а циановые (сине-зелёные). С помощью компьютерной программы Артём смог её визуализировать — так появился каноничный образ Хромы.

«Я объединил в её внешности и характере всё то, что мне больше всего нравится в людях. У нее неформальная внешность такая, цветные короткие волосы. Обычно в обществе так принято, что у парней короткие волосы, а у девушек длинные. А мне очень нравится, когда наоборот. Это так неформально выглядит. Поэтому у Хромы короткие волосы, цветные разные глаза», — описывает он.

«Мой мозг сопротивляется Хроме»

Артём может в какой-то степени взаимодействовать с Хромой тактильно. Иногда, если бы кто-то зашёл к нему в комнату (такого не бывает, потому что Артём живёт один), он увидел бы, как тот, лёжа на кровати, обнимает пустоту.

«В начале форса, помню, было такое, что я мог закрыть глаза, двигаться и при этом мог чувствовать объём, занимаемый Хромой в пространстве. А так вот мы обнимаемся с ней, и я порой чувствую тепло от неё и мурашки такие небольшие. Иногда бывает, что она как-то облокачивается на меня, и я могу почувствовать тепло. Помню, на работу ехал дня три или четыре назад, и она лежала на мне, и я вот чувствовал её тепло, когда мы слушали красивую музыку».

Основное взаимодействие Тёмы и Хромы происходит всё-таки с закрытыми глазами: Артёму сложно «вписывать» Хрому в реальную обстановку. Именно это его не сильно тревожит — парня вполне устраивает эффект присутствия. В целом же тульповоды достигают разных успехов в визуализации: кто-то может видеть тульпу только в вондере — в воображаемом мире, другие могут замечать её краем глаза, например, когда идут по улице, третьи видят тульпу как некий призрачный воображаемый объект более-менее постоянно (по крайней мере так говорят).

Артём затрудняется сказать, какой голос у Хромы. Он говорит, что у него нет внутреннего голоса, — мысли в его голове словно идут текстом.

«Я, конечно, могу представить в голове, как там кто-то что-то говорит, именно голосом, но в основном у меня как бы текст перед глазами появляется. То есть я именно читаю свои мысли, а не слышу», — объясняет он. И так же он «читает» и слова Хромы. Если он хоть чуть-чуть сомневается в том, что пришедшая в голову мысль принадлежит ему, значит, это мысль Хромы.

Однажды Хрома сказала, что ей нравится печёная картошка, с тех пор Артём периодически её ест, чтобы порадовать Хрому, хотя сам к картошке равнодушен.

Иногда Хрома даёт знать о себе откликами. «Отклик» — общее для всех тульповодов понятие, проявляться он может по-разному, но означает присутствие и вовлечённость тульпы.

«Удовольствие, наверное, какая-то радость, от которой даже немножко сжимается приятно горло, и глаза слезятся чуть-чуть, и мурашки такие по телу. Это её основной и первый отклик. Иногда бывает так, что просто мурашки по телу бегают. Это означает, что она внимательно смотрит или слушает меня. Вот самый первый отклик, который я получил от неё, связан с музыкой. Это была песня Хацунэ Мику (японская виртуальная певица с синтезированным голосом. — Прим. „Базы“). Там сначала такое достаточно спокойное вступление идёт, а потом она резко начинает петь и резко музыка такая энергичная звучит. И вот когда вот этот резкий момент произошёл, я и почувствовал отклик, который подсказал мне, что Хроме это понравилось», — описывает Артём.

У Артёма с Хромой есть, как он это называет, «дополненная память». Артём встраивает Хрому в свои более ранние воспоминания, как будто она всегда была в его жизни. В этой дополненной реальности они познакомились в 7 лет, когда учились в параллельных классах. Хрома была обычной физически существующей девочкой: «И ещё мне предстоит как-то объяснить то, почему раньше-то у неё было физическое тело, а сейчас его нет».

Однако хорошая связь с Хромой, когда Артём ощущает эффект присутствия, есть не всегда: самые сильные эмоции были в начале форса, а потом всё стало постепенно ухудшаться.

«У нас есть такая проблема, что у нас со связью плохо. То есть я могу представить, что она сидит рядом, но я хочу не представлять, а именно чувствовать её. Чтобы был эффект присутствия. Пока так не получается. Ну, изредка бывает, когда я её хорошо слышу. Возможно, мой мозг как-то до сих пор сопротивляется Хроме», — говорит Артём.

Именно в моменты такой «плохой связи» Артёму и начинает представляться, что Хрома бьёт или отталкивает его.

«Предпочёл бы умереть вместе с ней»

Артём бережно хранит и коллекционирует впечатления из реального мира — словно собирает причины для того, чтобы любить эту жизнь: тут и театральные постановки, в которых он участвовал, и степной рассвет под Астраханью, и заброшенные заводы. Но всё же чувствуется, что в реальности Артёму не хватает приключений, поэтому он их выдумывает и проживает вместе с Хромой.

«Моя любимая компьютерная игра — Fallout: New Vegas. Я прописал такой сюжет, что Хрому похищают. Похищает наименее любимая мной группировка из этой игры, Легион Цезаря. Я просыпаюсь, Хромы нет рядом, и я нахожу записку лично от Цезаря, в которой он пишет, что Хрома теперь его собственность, он хочет иметь её в качестве своей наложницы, и предупреждает, чтобы я даже не пытался её спасти. И с этого начинается моё приключение. Я иду по пятам легионеров, не нападаю, а скрытно проникаю в их лагерь и спасаю оттуда Хрому. Мы могли бы просто уйти, но мы были бы не мы, если бы не устроили шоу. В итоге мы просто на стене написали кровью: „Здесь были Тёма и Хрома“. И взорвали склад боеприпасов. Огромный взрыв, паника везде. А мы уже отплыли на другой берег реки и сидим, наслаждаемся вот этим огненным залпом, который видит вся пустошь, и наслаждаемся друг дружкой», — Артём рассказывает об этом с настоящим азартом и воодушевлением.

Ещё одно приключение было по мотивам сериала «Самая опасная игра»: в оригинальном сюжете неизлечимо больной мужчина пытался заработать денег, чтобы его семья была обеспечена после его смерти, и ради этого согласился поучаствовать в охоте, где он будет дичью и за каждый час своего выживания будет получать по миллиону.

Артём попросил нейросеть придумать текстовую игру. Только Артём по сюжету не был неизлечимо болен: Хрома обрела физическое тело, год они прожили в абсолютном счастье, а потом Хрома стала говорить о том, что она, ментальный образ, не создана для того, чтобы жить в теле, и чувствует приближение своей скорой смерти.

«Недавно изобрели средство, которое позволяет людям забыть о страхе смерти партнёра, — описывает придуманный сюжет Артём. — Если, например, влюблённая пара принимает это средство, то они смогут умереть только от старости, в один день. И никто из них не умрёт раньше другого, что бы ни случилось. Пока жив один, жив и другой. Это средство связано с мультивселенной, влияет на варианты развития событий. Оно как бы запрещает происходить тем событиям, которые приведут к смерти одного из партнёров. Но это средство дорогое, оно стоит 5 миллионов рублей. И ради этого я решаю поучаствовать в самой опасной игре, чтобы Хрома осталась жива. Я решаюсь, потому что для меня нет жизни без Хромы. Если бы она была физической девушкой, настоящей, обычной и умерла бы, я предпочёл бы умереть вместе с ней. Даже учитывая все моё жизнелюбие, волю к жизни».

«Тульпа всегда права»

Иногда Артёму кажется, что он плохо заботится о Хроме и оставляет ей мало пространства для её собственной жизни.

У неё есть своя страница в соцсетях; когда Артём с кем-то переписывается от лица Хромы, он как бы пишет под её диктовку: «Но, возможно, я даю ей общаться меньше, чем стоило бы. Я больше, наверное, занимаюсь своими делами обычными, физическими. А она могла бы общаться с другими, могла бы сама играть во что-то, сама гулять, что-то делать».

У тульповодов есть понятия «свитч» и «поссес» — когда тульпа берёт контроль над телом хоста (то есть её создателя-тульповода. — Прим. «Базы»), между собой они различаются по силе контроля. Именно так Хрома могла бы заниматься своими делами в теле Артёма.

Он предполагает, что у Хромы есть своя отдельная память — хотя все воспоминания Артёма, включая выдуманные, тоже ей доступны. Иногда Хрома что-то ему подсказывает. Она вспоминает названия музыкальных композиций или может сказать «Посмотри выше», когда Артём что-то не может найти в холодильнике. Её подсказки всегда правильные. «Тульпа всегда права», — говорит Артём.

«Лучшая версия меня»

У Артёма есть брат — он не знает про Хрому. С отцом, пока тот был жив, Артём тоже не делился.

Он говорит, что рассказывал о Хроме знакомым и не встречал негатива. Впрочем, это легко объяснимо тем, что он обычно не говорит о ней как о тульпе. Чаще всего он представляет её как персонажа своих рассказов.

«У меня Хрома тогда стояла на обоях телефона. И я как-то придумал то, что скажу, если кто-то спросит, кто это: „Это мой ангел-хранитель и лучшая версия меня в одном флаконе“. Вот как-то так я сформулировал. Я рассказывал людям, что просто придумал такую вот идеальную версию себя самого в женском варианте. Потому что так оно и было», — говорит он.

С негативной реакцией он столкнулся только один раз: «Это было на дне рождения моей знакомой. Мы там общались, выпивали. И я нашёл пост товарища, у него тоже есть нефизические спутники. И вот, пока шёл день рождения, я стал читать этот пост Хроме вслух. Ну, там вокруг было шумно, все разговаривали, звучала музыка, да и я был пьяный, и мне было пофиг, я просто вслух зачитывал этот пост Хроме. Но это услышала именинница. И она потом сказала, что не надо так делать, потому что она не приглашала Хрому на свой день рождения, и это могут не понять. То есть вот это был такой единственный случай, когда была не очень положительная реакция, да и то она была очень даже тактичной».

«Страх вносит свою лепту»

Артем говорит, что с появлением Хромы исчезло одиночество, из-за которого, собственно, он её и создал, и сейчас ему хватает общения. Его самые близкие люди — друзья в Сети, с которыми он никогда не виделся. Но Артём говорит, что и физического общения ему хватает. Он обожает театральный кружок и всех его участников, свою работу с детьми и своих коллег в отеле. Один из них иногда заходит к нему в гости — правда, чтобы подождать электричку. Изредка он видится с парой приятелей из детства. Ещё Артём дружит с тульповодами из Москвы (он живёт в 2,5 часах езды на электричке от столицы).

И всё-таки, когда несколько лет назад у Артёма умер отец (как и мать, из-за рака), делился своими чувствами он только с Хромой, как в 13 лет — с волнистым попугайчиком.

«Бывает такое, что другие люди общаются между собой, я тоже хочу с ними поговорить, но у меня ещё остались вот эти негативные мысли, что, типа, а о чём говорить? Просто в голову ничего не приходит, о чём можно было бы сказать. И тогда я чувствую одиночество. Конечно, не такое сильное, как раньше, но всё же оно есть», — признаётся он.

Романтических отношений у Артёма никогда не было, если не считать того, что в 2019 году он познакомился в приложении для знакомств с девушкой и сходил с ней на несколько свиданий.

«Мы там и обнимались, и целовались. Она хотела серьёзных прям таких отношений, настоящих, я не чувствовал, что был готов к этому на тот момент», — говорит он. Та девушка ему, в общем-то, изначально не понравилась, Артёму скорее хотелось почувствовать что-то новое в тактильном смысле. Так у него случился первый поцелуй — и это был его самый далеко зашедший опыт с женщинами.

«У меня остался такой загон, что вот у нас всё будет хорошо с девушкой, а потом она уйдёт от меня к какому-то более интересному, энергичному человеку, и мне будет тяжело это пережить. Это мне очень мешает. Поэтому у меня даже и девушки-то, считай, никогда не было. Была пару раз любовь на расстоянии», — говорит он.

С его последнего свидания прошло уже лет шесть, всё это время Артём никого не искал: «Страх вносит свою лепту, да и опыта особо нет такого, я даже не знаю, как это делается, как из простой дружбы направить отношения вот именно в романтическое русло, в любовное».

Он считает, что Хрома не против того, чтобы у него появилась девушка из плоти и крови: «Как часть меня она понимает, что мне это нужно». Но если у него когда-нибудь появится девушка, Артём не оставит Хрому.

«Я не буду её бросать. Я буду с ней так же делиться красотой этого мира, общаться, советоваться. У нас куча общих воспоминаний, каких-то приключений, и у нас ещё многое впереди», — говорит он.

Глава 2. Алиса и Хартура

«Представьте: у меня нет друзей, нет карманных денег до самого бакалавриата, но есть уверенность, что люди — хрен на блюде и представляют собой огромную опасность. Поэтому я просто сидела дома у себя в компьютере и каким-нибудь творчеством занималась», — так Алиса описывает свою жизнь на тот момент, когда она решила создать тульпу.

Сейчас ей 22 года. Она учится в магистратуре, по образованию — медицинский биолог. Научная профессия не мешает ей увлекаться эзотерикой и оккультизмом, а ещё проводить часть времени в вондере со своей тульпой Хартурой.

«Есть тонкие планы, которые нам не видны, но ощутимы, физический мир — это их проекция. Например, глубокое чувство любви, высшее, божественное, в физическом плане материализовывается при помощи гормонов. Тонкие миры находят воплощение здесь, в физическом мире. То есть, как по мне, противоречий вообще нет», — объясняет Алиса свою позицию.

Во время нашего разговора она сидит на качелях в тихом дворе в Астрахани. Футболка в стиле милитари, кожаная куртка, высокие хвосты, длинные ногти без покрытия. Алиса называет их «когти» и ходит так с шестого класса — когти хоть как-то защищают её от этого несправедливого мира, населённого толстокожими людьми. У самой Алисы кожи нет вовсе — в метафорическом смысле, конечно.

«В детстве у меня было садомазохистское развлечение: я смотрела „Тома и Джерри“. Как порядочный любитель котиков, я была на стороне кота и не понимала, за что над ним так изгаляются все: мышь, собака, человек, высшие силы, низшие силы. Как будто бы этот кот — вселенское зло. Соответственно, я видела в нём себя, видела, как он страдает, и каждый раз плакала», — рассказывает Алиса.

Она с детства помнит у себя суицидальные мысли, за ними следовали и попытки — впрочем, они не были настолько серьёзными, чтобы дошло до госпитализации. Так что родители ничего не знали.

«Я замечала, что вообще не хочу жить. Пыталась с собой покончить начиная класса с пятого. У меня не было никаких друзей, никаких смыслов жить. Я не погибала только потому, что маме будет грустно. Только поэтому. Тупо существование по накатанной. Без смыслов, без объяснений, как жить и зачем, — затравленное, несчастное, брошенное обществом существо», — говорит она.

Алиса живёт в мрачной и тревожной реальности. Там рядовые для обычного человека вещи, становятся невыносимыми.

Спрашиваю её, на чем базируется это ощущение небезопасности мира, и она начинает перечислять: «В детстве родители таскали меня на работу, каждый на свою (мама в офисе решала всяческие юридические задачи, а папа занимался установкой окон и сплит-систем. — Прим. „Базы“). А там дяди иногда с голым торсом шлялись, маты, сигареты, алкоголь, манера речи, никак не подходящая маленькой девочке, которая будет сейчас это впитывать. Далее, конечно же, телевидение: я родилась 2003 году, в эпоху кризисов, опасностей. Всё такое ужасное. Вот эти вот мышки на колёсиках, компьютеры заедающие, — Алиса говорит о мышках с шаровым приводом, которые использовались до оптических, тогда движения мыши считывались с помощью движения обрезиненного стального шара. — Это было ужасно. Ну, сейчас тоже много плохого, но хотя бы моя психика созрела. А до этого бабушка такая: „У вас кот умер? Ну ладно“. А я, между прочим, этого кота любила очень. В принципе, люди были слишком толстокожими. Я помню, что в детстве, в 9-11 лет, говорила родственникам, что у меня депрессия, блин. Но все только смеялись. Мама как-то пыталась понять. Не уверена, что понимала (что у Алисы депрессия, — прим. Базы), но хотя бы сделать вид. Остальные взрослые тупо ржали и не верили».

«Слишком толстокожие»

Ходить в школу было мучительно, делать после школы вне дома нечего и не с кем.

«Помню, что одноклассники докапывались до меня на переменах, мы гонялись друг за другом, дрались, меня к директору вызывали, именно меня, как будто бы я зачинщик. Школа была худшим временем моей жизни», — говорит Алиса.

Ощущение бессмысленности давило на неё.

«Мама у меня с высшим образованием, умница, красавица, папа у меня технарь, прям молодец, во всём хорошо разбирается. Но в моём детстве и в моём подростковье как родители они были дебилами. Они меня не понимали. Они даже не предполагали, что всё может быть так красочно и трагично, как я описываю, говорили: „Ты утрируешь“. Ну и в конце концов, они были очень толстокожими и относились ко мне тоже как к толстокожей. То есть они пережили Советский Союз, его распад, кризисы, голодуху. А я только что родилась в мире мультиков про Тома и Джерри и колёсиковых мышек для компьютера. Чего они от меня ожидали? И главное, мне никто ничего не объяснил. Не объяснил, как жить, имеет ли смысл жизнь и моя жизнь в частности».

Каждый день она приходила домой, садилась за комп и «путём кнопкотыканья забивала чувство одиночества». Виртуальных знакомых у неё было много, можно было писать одновременно в пять чатов — ощущение одиночества отступало. Алиса говорит, что не сильно переживала, что ей не с кем погулять, потому что «в принципе была зажата, и гулять мне было страшно, да и не хотелось».

С одним из виртуальных друзей она была особенно близка — а потом у того появилась ревнивая девушка, и человек, которого Алиса считала своим другом, просто отправил её в чёрный список.

«По-хорошему, по-человечески, по-нормальному объяснить, конечно же, нельзя. Нужно, чтобы все страдали. Нужно быть уродом, мразью, придурком, но никак не нормальным другом. После этого предательства мне было совсем паршиво, я в себе замкнулась. Просто просыпалась в слезах, плакала круглыми сутками», — вспоминает она. В этот момент родители поняли, что с Алисой что-то не то, и отвели её к психологу, — впрочем, разовый сеанс ей не помог.

Потом у Алисы появился новый онлайн-друг — оккультист. Вместе они изучали сновидческие техники, погружение в астрал, способы выхода из тела. В ходе таких исследований 15-летняя Алиса и посмотрела видео про тульп.

«Моя хорошая, сделай надо мной пузырь»

Изначально это был «чистый эксперимент из галимого интереса». Она придумала внешность своей тульпы, имя, характер, особенности, нашла аромат, который ассоциируется у неё с тульпой, и начала форсить. Так появилась Хартура — от английского слова heart (сердце) и «Ура!»

У Хартуры самые красивые глаза, которые Алиса только смогла представить, голубые волосы, заплетённые длинные косы. Сама Алиса в то время тоже ходила с косичками, но сейчас перешла на хвостики. Для создания тульпы девушка «взяла из себя всё лучшее и вложила в неё». У Хартуры нет психотравм и угнетающих обязанностей.

«Если я могла агрессировать, кого-то бить, пинать, валять, оскорблять, местами жестоко, местами даже унижать, правда, за дело, то она — нет. Она воплощение лучшего в моей жизни. Да, я была жестокой, но только в ответ на какие-то действия, унижения, попытки что-то сломать, выкинуть. Тогда не только всечь чем-нибудь тяжёлым могу, но и зажжённой зажигалкой по боку или по руке поводить», — так Алиса описывает отношения со своими одноклассниками — из-за этого её постоянно вызывали к директору.

В начале форса Алиса часто видела Хартуру краем глаза: шла по улице и замечала, что сбоку промелькнул край её одежды или голубая косичка. Сейчас же Хартура приходит к ней в основном в видениях — дома, в автобусе или пока Алиса идёт в университет. Видения, как объясняет девушка, это не галлюцинация или дополненная реальность, когда воображаемый объект вписывается в обстановку, а как бы картинка, которая возникает внутри глаза. Это бывает не слишком часто, длится около минуты, такие видения не отвлекают её и не мешают.

«Если она хочет прийти, я почувствую её эмоции, увижу все её изменения: в какой она одежде, с какой короной (недавно она коронами увлеклась), не перевоплотилась ли в птицу Гамаюн или русалку», — объясняет она.

Видения, в которых приходит Хартура, — не единственные, которые её посещают. «Обычные» видения приходят к ней, когда она засыпает, и Алиса уже «задолбалась это зарисовывать». В её видениях появляются разные существа: женщина-растение, у который из колен растут корни, мерзкие стрекозы, у которых вместо крыльев — щупальца с глазами, берёза-кентавр, добродушная светящаяся желешка и другие.

Свои видения Алиса считает способом связи с тонкими мирами. С Хартурой она в основном тоже говорит о каких-то метафизических вещах: «Как её энергополе, не сформировался ли какой-нибудь купол энергетический, где что создаётся, что нового в её мире, а что нового в моём. В общем, у нас такие разговоры а-ля двое друзей в разных концах страны».

Голос Хартуры представляет что-то среднее между голосом самой Алисы и Хацунэ Мику — той самой виртуальной певицы, под пение которой Артём из предыдущей главы впервые почувствовал отклик своей тульпы Хромы.

«Важно понимать, что Хартура хоть анимешка, но русская девочка, очень патриотичная», — описывает Алиса.

Когда Алиса проходит под рекламным щитом, она чувствует, что он «немножко разделяет человека с небом». И в этот момент она просит Хартуру: «Моя хорошая, сделай надо мной сейчас пузырь».

«Ну да, это мой личный прикол, как наступать на плитки одного цвета, — говорит Алиса. — Чтобы, когда я проходила под этой штукой, её будто бы и нет, чтобы не было, так скажем, разрывов с небом».

«Она создала невероятный красоты цветок»

Главное общение с Хартурой происходит ночью: «Когда можно спокойно лечь в шавасану (поза, при которой человек неподвижно расслабленно лежит на спине. — Прим. „Базы“) и отправиться к ней в вондер».

Вондер, где живёт Хартура, — это огромный цветок, где каждый лепесток — отдельный мир. Изначально Алиса представляла вондер по-другому — это были летающие острова, соединённые мостками, но потом Хартура «вообще всё переделала».

«Она создала невероятной красоты цветок, огромный, и кучу метафизических приколов. Есть серединка цветка, голубенькая, семь огромных лиловых лепестков, на каждом из лепестков свой собственный отдельный мир. Там есть центральная капля, которая висит в воздухе. Когда в неё попадаю я, цвет из коричневатого превращается в насыщенно-голубой. Из этой капли можно спуститься ниже, по траве пройтись. И там есть лужа, чем дольше на неё смотришь, тем больше она превращается в море — реально море, очень глубокое, практически бездонное, безграничное. Там куча подводных лабиринтов, всякая интересная растительность, существа разные. То есть она прям взялась за свой мир», — описывает Алиса.

Весь вондер Алиса так и не изучала, потому что обычно «залипает на втором лепестке». Там находится что-то вроде лаборатории, есть интересные жидкости и материалы, свойства которых Алиса хочет узнать.

А чтобы попасть в вондер, нужно пройти по стеклянной дороге, не забыть вовремя свернуть, иначе окажешься в мире мёртвых. Со стеклянной дороги надо спрыгнуть в космическое пространство — а там уже «подтянет, подцепит», — и попадёшь в центральную каплю.

Хартура и сама может создавать разумных существ. Так, однажды Алиса решила, что всем тульпам нужен ангел-хранитель, потому что «хосты не всегда хорошие ребята, кто-то создал тульпу для эротических целей, кто-то — для садистских, кто-то забыл о своей тульпе». Но Алиса решила, что она недостаточно хороший человек, чтобы у неё получилось создать такого ангела. И когда Алиса медитировала, Хартура попросила пропустить энергию сквозь себя и отдать ей — и, как потом выяснила Алиса, из этой энергии Хартура создала Тулинель, ангела всех тульп. Теперь Тулинель живёт в вондере Хартуры — «высоко в небе, в своей облачной каморочке, окружённой глазами — за тульпами присматривает».

Хартура поддерживает Алису самим фактом своего существования: «Я понимаю, что она сейчас рядом, когда я переживаю, и что мне бы подсобраться, чтобы не вызывать печали и в ней тоже».

«Сейчас я отшельничаю»

Алиса говорит, что её отношения с Хартурой похожи на взаимодействие студента и его научрука, где тульпа в роли студента: «То есть научрук подсказывает, помогает, местами охраняет, оберегает, рассказывает о жизни. А студент живёт, иногда чуть-чуть косячит, но потом исправляется. И главное, это взаимополезное, взаимоуважительное сотрудничество. Да, мы коллеги, я исследую сны и её в них присутствие, а она — всякие метафизические штучки, ибо в своём мире варит иногда зелья».

Так, однажды Хартура влила Алисе в рот зелёное зелье и объяснила, что это «сонный фиксатор», который позволяет управлять сновидениями. И тогда Алиса смогла «и механику снов поизучать, и сверхспособности опробовать: полёт, пирокинез, телекинез, телепортацию».

Общаются они методом эмпато-телепатии — то есть когда не только слышишь мысли, но и чувствуешь эмоции другого: «Чувства мы пересылаем друг другу, как по почте». Так что у них не бывает такого, чтобы Алиса жаловалась Хартуре не своего парня или рассказывала, как прошёл день, — тульпа обо всем знает по умолчанию.

«У нас общение не как у двух физических девочек, а как у медиума и духа. То есть о фактах моей жизни Хартура знает, ей не нужно рассказывать об этом дополнительно. Она просто видит, как я иду со своим парнем, несчастная, опустошённая, что мне с ним ещё более одиноко, чем без него, что он залипает в телефоне, идя вперёд, что я ему не нужна. Она всё это видит, а что не видит, то чувствует», — описывает Алиса.

Раньше они с Хартурой были ближе: «Сейчас я отдаляюсь не только от неё, вообще от всех, сейчас я отшельничаю, поэтому со мной в принципе непросто контакт держать».

В целом кажется, будто даже со своей тульпой Алиса не слишком близка — спрашиваю её об этом, и она соглашается.

«Это свойство моей личности в принципе — быть отстранённой, защищаться от людей, потому что даже самые близкие могут ранить, не понять, уйти, даже предать. Я понимаю, что я создала Хартуру, и она этого не сделает, однако всё равно внутренняя защита стоит», — описывает Алиса.

«Одиночество меня раздирает»

Её родители знают про тульпу — они это никогда не обсуждали, но мама Алисы состоит в её группе в соцсетях, где Алиса рассказывает о своих видениях, Хартуре и разных опытах с тонкими мирами.

«У нас в семье все партизаны. Никто никому ничего не говорит, из всех нужно клещами тянуть. Но мои родители видят, что это не что-то опасное, суицидальное, экстремистское. Поэтому никак мне в тульповодстве не мешают», — говорит она.

Алиса — староста группы, но с однокурсниками общается только по делу. У неё есть «полудруг» — парень, с которым она училась в одной школе, ходила в кружок, который организовала учительница труда, и на субботники. «Полудруг» познакомил её со своей компанией — Алиса гуляет с ними регулярно, но чувствует себя ещё более одинокой: «Я в той компашке не то чтобы родная душа, поэтому в какой-то момент мне становится тяжко и грустно. И потом и вовсе схожу в агрессию. Например, нас собирается пятеро, семеро, девять, одиннадцать. Как бы ни было, почему-то каждый раз нечётное число. И я остаюсь нечётной, без пары, мне становится не с кем пообщаться. Я как чужая, и это одиночество меня раздирает, даже несмотря на то, что у меня есть тульпа», — описывает она.

Своим единственным настоящим другом Алиса считает парня, который сейчас служит в армии, — а до этого они были знакомы только два месяца. Они познакомились в апреле 2024 года на субботнике (Алиса регулярно ходит на субботники собирать мусор. — Прим. «Базы»).

Она рассказывает, что её тронуло в новом друге, — и перечисляет, в общем-то, базовые вещи: «И что очень было приятно: когда я таскала тяжести и гадости, он такой, „Может, помочь, может, я перетащу?“», — рассказывает Алиса. А ещё он оказался «порядочным человеком» и согласился просто дружить с Алисой, потому что у неё в то время был парень.

Новоприобретённый друг учился в колледже на медбрата, она — на медицинского биолога, он играл на гитаре, она зарисовывала видения, на этих интересах и сошлись. А ещё он знает о Хартуре — и не удивляется этому.

«Ну, я странная, он странный, наш мир странный. Тульпа — это натурально не большее из зол. Если посмотреть на тиктокеров, которые жрут капсулы для стирки, или на квадроберов, или на открытие олимпиады, то наличие тульпы — это нормальное явление. Как говорится, зато не сатанистка, зато не наркоманка», — подводит итог Алиса.

Глава 3. Анастасия и Моц, Ли, Иван и Комаэдо

Жизни до тульп 28-летняя Анастасия не помнит. У неё ещё в дошкольном возрасте появился воображаемый щенок, а потом череда созданий сменяла друг друга, пока в её жизни не остались четыре тульпы, с которыми она и живёт до сих пор.

Она росла в интеллигентной семье: в раннем детстве мультики на английском и развивающие игры, в школьные годы — музыкальная школа, теннис, подготовка к олимпиадам.

Родители Анастасии в какой-то момент развелись, она не помнит, сколько ей было лет, только говорит, что «это было очень рано»: «Мне не рассказывали ничего. Просто взяли, развелись: „Всё, мы больше с папой не живём“. Ну хорошо, ладно. У меня даже не было никакой реакции абсолютно, никакой травмы. Родители как будто бы не представляли для меня какого-то эмоционального интереса. Просто это люди, которые мне дают какие-то знания, и всё. И вот один из этих людей теперь уходит, со мной живёт только мама, ну ок».

С отцом последние годы она хорошо общается, но тогда, после родительского развода, они виделись редко и как-то бестолково: «Я не видела в этом человеке кого-то для себя привлекательного, интересного. Может, ему самому было не очень комфортно, потому что он искал новую семью. Человек был в поиске себя, скорее всего, сам был ментально нестабилен и не мог уделять мне должное внимание», — описывает она.

Если с возрастом с отцом Анастасия сблизилась, то от матери, наоборот, отдалилась. В этом году она съехала от неё, а до этого они жили в разных концах четырёхкомнатной квартиры и могли за день не сказать друг другу ни слова.

«На то были причины, поскольку был очень-очень жёсткий контроль с её стороны. Я до 18 лет даже не могла самостоятельно сходить на какие-то аниме-фестивали, на которых были другие подростки, — меня приводил дедушка и забирал дедушка, хотя в этом возрасте уже так обычно не делают», — рассказывает она.

Строгий контроль и при этом холодность. Анастасия вспоминает, что когда ребёнком была на даче и созванивалась с матерью, которая оставалась в городе, та «по телефону была очень милая и как будто бы любящая».

«Тогда у меня ещё были какие-то такие тёплые чувства, и я действительно по ней скучала и, может быть, любила её. И по телефону я с ней разговаривала, слышала её милый голос, думала: „Она изменилась, наверное, стала по-другому ко мне относиться“. И когда я приезжала домой, снова не было этого милого любящего голоса, снова были недовольства, снова строгий режим», — рассказывает она.

«У меня будет самый лучший партнёр — Джек Фрост»

В школе её самыми близкими людьми были учителя: «Были некоторые преподаватели, с которыми мы хорошо общались, кому я могла довериться, с кем мне было интересно, с кем, как казалось, у нас хорошие взаимоотношения, почти дружеские».

Но однажды в старших классах у неё «сломалось представление о том, как работает школа». К однокласснику, который её обижал, в коридоре подошла учительница и сказала: «Ты Огородную не трогай, потому что она ездит на олимпиады, а ты ничего для школы не делаешь».

«Я поняла, что учителя просто видят в нас кого-то, кто может обеспечить школе какую-то репутацию», — вспоминает девушка.

С одноклассниками она практически не общалась — настоящей травли не было, иногда с Настей кто-то даже пытался подружиться, но потом оказывалось, что это было ради помощи на контрольной.

Её попытки заговорить нарочито игнорировали, одноклассники говорили друг другу: «Ты что-то слышишь? А нет, это просто ветер». В ответ «порыв ветра» подхватывал и разбрасывал их вещи: «Я же просто ветер, мне везде можно».

«Драка была только один раз в младшей школе, когда несколько девочек против меня объединились и за школой просто меня избили коллективно. В основном это было просто избегание, насмешки. Ну, были, естественно, те, кто относился нейтрально и просто понимал, что у меня есть мозги и со мной можно вместе поработать над каким-то проектом», — описывает она.

При этом Настя вовсе не пыталась стать невидимкой, чтобы все от неё отстали. Она хотела быть в центре внимания, громко говорила — и даже сейчас её друзья могут пожаловаться, что она «очень громкая».

«Мне всё время хотелось быть яркой, хотелось выделяться. И многих это, наоборот, отталкивало. Я казалась странной. Я где-то до 12 лет верила в драконов, очень долгое время верила в эзотерику, в гороскопы, хиромантию и это очень сильно отстаивала. Иногда, когда мне просто надо было удовлетворить какие-то свои социальные потребности, мне было всё равно, кто передо мной вообще. То есть в книжке какой-то сюжетный поворот, мне хочется поделиться, я полна эмоций, и я просто к рандомным одноклассникам, с которыми мы обычно вообще не общаемся, подбегаю и начинаю говорить: „О-о, тут такой сюжетный поворот, тут такое случилось, вот послушай, тут такой-то персонаж“. Естественно, они были в шоке», — рассказывает она.

Репутацию «странной» усиливало и то, что Анастасия никогда не стеснялась своих воображаемых сущностей.

«Я помню, что со мной никто не хотел репетировать вальс для выпускного бала. И я просто его репетировала с одним из своих сервиторов (это тоже мыслеформа, как тульпа, но не обладающая автономностью; если тульпа в понимании хостов — личность, то сервитор — функция, — прим. Базы). На тот момент это был Джек Фрост из „Хранителей снов“. Я просто хвасталась в открытую вслух: „Вы не хотите, ну и ладно, у меня всё равно будет самый лучший партнёр, лучше вас всех вместе взятых, это будет Джек Фрост, он круче вас всех“. И да, я репетировала физически в одиночку, но всё-таки репетировала и получала от этого удовольствие», — рассказывает она.

«Смотрела на него как на божество»

Когда Анастасии было 9-10 лет, она создала тульпу по имени Ли — тогда она ещё, конечно, не знала, что это создание называется тульпа, а сейчас всех созданных до Ли и некоторых из тех, кто появился после, называет сервиторами.

Ли был создан по образу Рока Ли из «Наруто», но был старше своего прототипа и был «чем-то средним между отцовской фигурой, наставником и романтическим интересом».

«Когда он только появился, я смотрела на него как на божество. Это как будто была последняя надежда. Будто единственный, кто меня может вообще понять в этой жизни. Полная поддержка, опора во всём. Он воспитал во мне очень мощную силу воли, сохранял какое-то моё ментальное спокойствие. Возможно, он как раз-таки и стал этой фигурой потому, что рядом не было какой-то физической отцовской фигуры, наставника или любовного интереса», — рассуждает она.

Анастасия воспринимала Ли как того, с кем хотелось бы строить отношения, но он был против: «Это, наверное, то, как подростки или дети влюбляются в каких-то своих преподавателей или старших родственников и говорят: „Я хочу за тебя замуж, когда вырасту“. Потому что я видела в нём кого-то, кто старше меня лет на десять. И, естественно, ему такое положение показалось неправильным. Он старался дистанцироваться от любовных чувств моих».

Ли говорил Анастасии, что ей нужны друзья, «нужны отношения с другими людьми — физическими», нужен романтический партнёр. Девочка старалась следовать советам Ли, пыталась подружиться с такими же «странными», как она, детьми. Одно время сблизилась с одноклассником, который потом перевёлся в другую школу из-за травли, и их общение прервалось.

«С одной девочкой почти стали подругами, но выстроить близкие отношения не получилось. Я сразу поняла фишку: раз я не могу дружить с так называемыми нормальными детьми, надо искать, кто тоже отличается. У Лизы мамы не было, отец её был физруком в школе, про него говорили, что он вроде как алкоголик. И она меня к себе в гости звала спокойно, я к ней приходила раза два, а вот её к нам нельзя было приводить. Моей маме она вообще не нравилась, потому что: „Ой, это же неблагополучная семья, она же когда увидит, как мы живём, ей же захочется что-то украсть, и вообще, тебе не надо с такими общаться, надо стремиться к лучшему, надо общаться с теми, кто успешнее“», — вспоминает Анастасия.

После школы кроме пары раз, когда Настя зашла в гости к Лизе, никакого общения не было.

«После школы — либо музыкальная школа, либо теннисная группа, либо я просто дома смотрела мультики, читала книжки, делала домашнюю работу, очень много развивающих компьютерных игр на английском языке. Но, кстати, самое смешное, что в музыкальной школе травители были гораздо агрессивнее. Из группы по сольфеджио пара мальчиков могли кидаться моими вещами, подкидывать мне мусор», — вспоминает она.

«Это всё воображаемое, это не нужно»

А в 13-14 лет она решила, что Ли должен уйти, потому что «это всё воображаемое, это всё мне не нужно, я смогу всё сделать сама».

«Оказалось, что не смогу. И ментально, физически у меня просто пошёл регресс. Я стала гораздо чувствительнее эмоционально. Хотя он меня предупреждал, что я не готова, что так делать не надо, но я была слишком упёртой и настаивала на расставании», — рассказывает она.

При этом, хотя она заставила Ли уйти, всё равно «чувствовалось его присутствие, он просто не мог исчезнуть и все эти годы наблюдал».

Когда через несколько лет после исчезновения Ли Анастасия поняла, что одна не справляется, она создала тульпу по имени Ваня — он был старше Анастасии, как и Ли, но уже отвечал на её романтические чувства.

«Возвращаться к старому боязно, тревожно, не хочется. А тут новый человек с другим характером абсолютно, который позволяет себя любить. И кажется, о, это же здорово, классно. Прям была какая-то теплота уже от него, там можно было слушать его сердцебиение, позволять какие-то объятия. Скорее всего, это как своеобразная попытка заменить то, что было утеряно. Но, опять же, он не мог заменить, он не справлялся», — описывает она.

Ваня — это Россия, практически буквально. Это персонаж из аниме «Хеталия и страны Оси», где страны воплощены в людях.

Он уговорил Анастасию вернуть из вондера Ли.

«Он понял, что это единственное решение. Я была настолько ментально связна с Ли, что от этого зависело общее состояние. Я тогда уже взяла академический отпуск, потому что учёба окончательно пошла под откос. Получается, около 5 лет вот этого простоя [отсутствия Ли] испортили мне довольно-таки сильно жизнь», — рассказывает она.

Ревновал к тульпам

Когда Анастасии было 16 лет, ей в соцсетях написал незнакомый парень — и так начались её первые серьёзные отношения.

«Изначально, когда мне Андрей прислал свои фотографии, меня они очень оттолкнули. Нет, он выглядит красиво по стандартам общества, очень красиво. Но мне такая внешность абсолютно не нравится. Я сначала подумала, что он, наверное, какой-то мудак. Для меня такой внешностью должны обладать в первую очередь мудаки. Но я думаю: „Так, мы не судим книжку по обложке, мы даём шанс, потому что главное в человеке душа, а уже потом всё остальное“», — рассказывает она.

Оказалось, что они оба брони — взрослые фанаты My Little Pony.

«Было и рациональное зерно, что этот человек подходит и надо брать. И в то же время, да, была невероятная влюблённость, очень сильные чувства. Впервые человек ответил мне взаимностью на мою влюблённость, значит, он тот самый, как же ещё может быть»

Она рассказала Андрею про своих тульп — и он сразу принял их как часть её жизни. К моменту начала их отношений Ли ещё был в вондере, а кроме Вани появился Комаэдо, но о нём Анастасия практически не говорит, потому что «он вообще такой своеобразный человек, не то чтобы в чём-то прям активно принимает участие». А через пару лет отношений с Андреем, когда Анастасии было 19 лет, одновременно вернулся из воднера Ли и появилась новая тульпа — Моц.

«Моц мне скорее как брат-близнец. Ментально он мой одногодка. У него, в отличие от других тульп, внезапно появилось такое свойство, как влюбляться. Из всех моих тульп он самый человечный. Это, наверное, единственный экстраверт в нашей системе. Ему прямо интересно общаться с кем-то, даже с не тульповодами, не тульпами. Он к ним в основном и тянется, ему интересно общаться даже вживую, не только в интернете», — описывает она.

Андрей ревновал её к тульпам, как к людям, но при этом их существование само по себе не казалось ему странным.

«По сути, я же каждый день с ними засыпала и просыпалась вместе, ну, чаще со старшими (старшими тульпами она называет Ли и Ваню. — Прим. „Базы“), но по мне было видно, насколько сильно я скучала по Ли, насколько сильно мне хотелось бы, чтобы он был согласен на какую-то более сильную близость, насколько мне хотелось быть вместе именно с ним. Для Андрея это было прям тяжело, как будто вот разрывают партнёра, как будто бы надо делиться. Особенно когда Ли вернулся и пытался тоже давать Андрею какие-то советы, потому что ему казалось, что Андрей как-то со мной некорректно обращается», — описывает она.

«Некорректное обращение» заключалось в первую очередь в том, что Андрей не признавал асексуальность девушки.

«После свадьбы»

Анастасии казалось, что секс должен быть только после свадьбы. И когда Андрей настаивал на близости, она говорила: «Давай хотя бы годик, два подождём».

В итоге через год, когда ей было 17, они всё же сблизились. Для Андрея, который был на год старше, это был, как подозревает Анастасия, тоже первый раз.

«Я думала, что сейчас мы, значит, поцелуемся, обнимемся, и всё само собой произойдёт, будет классно, приятно, вот как в кино показывают. И, собственно, произошёл половой акт, мне больно, страшно, и в эту ночь мне снятся кошмары. Я на тот момент думала, что это нормально, что все через это проходят», — описывает она.

На второй, третий, десятый раз лучше не стало: «Было неинтересно, хотелось всё время, чтобы это закончилось побыстрее». Это не было насилием, Анастасия соглашалась на секс, потому что «он же не асексуален, ему же это важно в отношениях». За девушку пытался заступиться её тульпа Ли.

«Ли очень смущало, что Андрей не признавал мою асексуальность. Вот у него есть эта потребность, и он считает, что правильно это делать в таких дозах, в таком количестве, ему всё равно, что мне это не приносит удовольствия. И Ли показалось, что это абсолютное неуважение. Он хотел ему дать подсказки, как ко мне лучше подступиться, как со мной лучше разговаривать. И игнорирование его рекомендаций ему тоже абсолютно не нравилось. Он видел плюсы от отношений, поэтому он не настаивал на расставании», — объясняет она.

Андрей пытался пробудить её чувственность каким-то эротическим контентом, но Анастасии даже обычные фильмы с актёрами, не говоря уже о порно, было тяжело смотреть, потому что «человеческие тела не казались достаточно привлекательными». Но всё же ради любимого она смотрела с ним аниме хентай: «Там, в принципе, красиво всё нарисовано, нет никаких отпугивающих тел человеческих».

В итоге заниматься сексом с Андреем время от времени стал Моц с помощью свитча (обмена телами с хостом). Моц был создан бисексуальным, и его интересовала физическая близость.

«Поцелуи Моц мог себе позволить»

Влюбчивый Моц за десять лет, что Анастасия была в отношениях, тоже несколько раз заводил романы.

С первой возлюбленной, её звали Сара, он провстречался пять лет. Сара была тульпой парня по имени Никита, друга Анастасии. В физическом смысле отношения между Моцом и Сарой, конечно, были отношениями Анастасии и Никиты. Однако Андрей, говорит девушка, разделял её и Моца и не считал это изменой, но поставил условие: не использовать тело хоста для секса.

Этот запрет Моц «старался обходить всеми возможными способами».

«На поцелуй прямого запрета не было, Андрей это просто не очень сильно одобрял, но хотя бы поцелуи официально Моц смог себе позволить. Ну и помимо объятий какие-то ласки, поглаживания, он мог какими-то способами доводить Сару до очень приятных ощущений, до каких-то стонов, без того, чтобы трогать сами гениталии, — описывает Анастасия. — Моц и Сара просто свитчились, вместо нас с Никитой брали контроль над телами и всё. У неё вообще свитч ещё лучше развит, чем у Моца. Сара существует у Никиты чуть ли не с рождения, он помнит её маленьким ребёнком, он вот всю жизнь с ней провёл, так что у них вообще меняться друг с другом — это обычное дело», — описывает она.

Сама Анастасия во время встреч Моца с Сарой «старалась быть просто глубоко внутри сознания».

«Где-то что-то мне Моц мог косвенно передавать, чтобы мне тоже было по кайфу. Ему самому хотелось всегда, чтобы я могла максимально точно чувствовать то, что чувствует он, это касается не только интимной близости, а в целом его чувств какой-то сильной радости, и, наоборот, когда он сильно расстроен, я могу прочувствовать это очень точно и очень тонко», — описывает она.

Иногда она заговаривала о том, чтобы пригласить в гости Никиту и его тульпу Сару, но Андрей резко отвечал, что не хочет их видеть у себя дома.

«Ну, для Моца это вообще было максимальное неуважение, непринятие. Его это бесило. Мне это тоже казалось несправедливым, но я просто человек более спокойный и принимающий, Моц более эмоциональный. А, ну ещё Андрей, когда Моц проводил время с Сарой, написал такую фразу: „Лучше бы ты его вообще не создавала“. Для Моца жизненный дар — это высшая ценность, и никто не имеет права никому желать смерти или нерождения, несуществования. И для него это была просто непозволительная грубость, и он постоянно об этом напоминал Андрею».

Когда Моц был с Сарой (то есть когда Анастасия физически была в гостях у Никиты), Андрей часто звонил, спрашивал: «Чем вы занимаетесь, а что вы делаете, а что сейчас происходит?».

«Как будто старался его (Моца) контролировать, и это тоже неправильно. Он, по сути, лез в личную жизнь другого человека», — описывает она.

В итоге Сара рассталась с Моцем из-за ревности Андрея.

«Для Сары прям это стало триггером. Но тут её вина тоже есть, она не говорила этого напрямую, и он не мог понять, в чём проблема. На одном из свиданий, когда он пытался спасти отношения, Андрей позвонил, Моц спокойно ответил, чтобы просто его успокоить. И прям резко после этого у Сары поменялось настроение. Он её начал спрашивать, в чём дело, она сначала отмахивалась, типа, ты должен сам понять. И потом уже объяснила: „Во время наших свиданий можно же не тратить время на Андрея?“ Её это очень сильно, оказывается, притесняло, и в этом была проблема», — рассказывает Анастасия.

«Он партнёр и Моца, и мой»

После разрыва с Сарой у Моца были отношения с тульпой по имени Юлия (её хост тоже был мужчиной. — Прим. «Базы»), а потом он встретил Германа, с которым до сих пор вместе. Герман — не тульпа и даже не тульповод, это обычный человек, который абсолютно лояльно отнёсся к тульповодству.

С Германом Моц впервые не сдержался и нарушил запрет Андрея не использовать для секса тело хоста (Анастасии).

Герман и Моц познакомились на небольшом офлайн-турнире по игре Tekken 8. Начали общаться, Моц почти сразу рассказал, что он — тульпа, Герман это воспринял удивительно легко.

«Герман тоже о себе рассказал какие-то секреты, которые он обычно никому не говорил и думал, что его за такое оттолкнут. А Моц это выслушал, принял и отреагировал в стиле: „А чё такого?“. И для Германа это значило очень много, потому что с его точки зрения такое принять вообще не может почти никто», — описывает она.

Анастасия не говорит, что именно Герман доверил Моцу, потому что это не её секрет — и «очень личное».

У Германа, когда он познакомился с Моцем, не было друзей, только знакомые по офлайн-турнирам.

«Душой компании он никогда не был, он всегда был достаточно закрытым человеком Но в детстве с одноклассниками куда-то они вместе ходили, то есть его, в отличие от меня, приглашали хотя бы», — рассказывает о нём Анастасия.

В июле этого года у Германа и Моца была годовщина отношений, Анастасия же начала встречаться с Германом на пару месяцев или полгода позже — она точно не помнит.

«Ну и впоследствии я тоже в него влюбилась, и как бы он партнёр и Моца, и мой сейчас», — говорит Анастасия, но подчёркивает, что это произошло только после того, как она около года назад рассталась с Андреем. Однако этот разрыв был, по её словам, с Германом никак не связан — а только с навязчивостью Андрея и его потребностью всё контролировать. По крайней мере так поведение своего парня воспринимала Анастасия.

«Ему казалось, что одна встреча в неделю — это вообще мало, и надо каждый день созваниваться. Он просто меня начал душить этими звонками каждый день, а иногда по несколько раз в день. В прошлом году это прям усилилось, он мог сказать в течение рабочего дня: „А почему ты не звонишь сама? А чё я жду? Вот я не вытерпел я позвонил“. Или, когда я стрим веду, он что-то в личке мне пытался писать, очень настойчиво и много. Постоянно мне не давал личного пространства. Это очень душило. И в итоге отношения сами стали всё холоднее и холоднее. Это накапливалось всё больше и больше, что он не уважает мою сексуальность, не уважает моё личное пространство, навязывает то, что мне абсолютно противно и неприятно, не уважает, по сути, личные границы моих друзей. Ещё, это мелочь, но последние несколько лет он мне постоянно пересылал записи из каких-то радикальных правых сообществ по типу „Царьграда“ или Позднякова», — описывает она.

«Очень тревожно, натурально плохо»

Первая «личная встреча» Анастасии с Германом случилась, когда они вместе ехали на день рождения к её другу: «Мы оба были поначалу очень зажатыми, и мы себя чувствовали оба неловко, потому что это был наш первый разговор, до этого мы общались только так, заочно». До этого Анастасия и Герман в физическом смысле, конечно, виделись — но Анастасия не берёт это в расчёт, потому что тогда основным пользователем тела был Моц.

«Просто Моц ему сказал: „Ой, завтра хост поедет на день рождения к Пете, к её близкому другу“. И Герман просто сидит такой: „Блин, я тоже хочу поехать на день рождения, мне тоже хочется провести время хорошо в компании“. Ну я спросила Петю: „Можно Герман, возлюбленный Моца, тоже приедет со мной за компанию?“ Петя был не против», — описывает она.

На том дне рождения в какой-то момент Анастасия увидела, что Герману стало «очень тревожно, натурально плохо, как будто он то ли сейчас расплачется, то ли я не знаю, что сейчас случится». Она вытащила его на улицу — подышать и поговорить.

«Его действительно волновал тот вопрос, не против ли я его отношений, не считаю ли я его виноватым в том, что рассталась с Андреем. И только когда от меня лично он услышал, что я не считаю его виноватым и всё хорошо, он успокоился, ему стало легче», — описывает она.

Анастасия говорит, что до расставания с Андреем «вообще никаких чувств» к Герману не испытывала или, «может быть, блокировала в себе эти чувства, я не знаю».

Поначалу сексом с Германом занимался только бисексуальный Моц, который, в отличие от самой девушки, способен получать от этого удовольствие.

«И мне просто из интереса захотелось тоже попробовать заняться сексом с Германом. Первый раз что-то не пошло: неприятно, не по кайфу. Второй раз уже нейтрально. И в третий раз мне было приятно наблюдать за своим партнёром, смотреть, как он двигается, какие звуки издаёт. Я поняла, что мне сам факт секса не по кайфу, а вот наблюдать картинку, вот как мой любимый человек получает удовольствие, мне приятно. И иногда у меня может появиться желание с ним заняться сексом просто по этой причине, просто на него полюбоваться, так сказать, с первых рядов, а не как сторонний наблюдатель», — рассказывает она.

В июле 2025 года Моц, Анастасия и Герман (формально, конечно, только двое последних) поженились.

Автор: Мария Семёнова​​

Дизайн: Роман Копылов

Если у вас есть интересная тема или история, но по каким-то причинам вы не можете её опубликовать, присылайте материал на почту bazastory@gmail.com. Вы получите гонорар, а мы — новый хороший текст. Будем рады поработать вместе!