«Он обещал всю жизнь меня любить, обо мне заботиться». Как доктор Курпатов пытался договориться с отцом своего любовника

В Санкт-Петербурге только и разговоров, что о скандале вокруг доктора Андрея Курпатова. Минувшей осенью он подал заявление о мошенничестве и краже на 26-летнего Алексея Иевского — как оказалось, это бывший помощник знаменитого психолога и по совместительству его же любовник.

Курпатов утверждает, что Иевский втерся к нему в доверие, а затем переписал на себя земельные участки, комнату в коммуналке, Porsche за 9 млн рублей и драгоценности на сумму в 4 млн. Кроме того, молодой человек якобы вывел со счетов компании психолога «Онлайн Продакшн» 40 млн рублей — хотя формально Иевский был её единственным владельцем и гендиректором.

У Алексея совсем другая версия. Он настаивает, что состоял в отношениях с Курпатовым, который дарил дорогие подарки, включая машину и драгоценности. Со слов Иевского, пара рассталась из-за измены психолога, который впоследствии потребовал вернуть подарки.

Сейчас Иевский находится в СИЗО, и ему грозит реальный срок. Однако стороны, судя по всему, слегка остыли — и даже попытались договориться, чтобы замять скандал и решить вопрос более-менее мирным путём. Об этом свидетельствует разговор Константина Иевского, отца Алексея, с Курпатовым. «База» приводит их диалог с незначительными сокращениями.

Разговор Константина Иевского с Андреем Курпатовым

И: Алло, Андрей Владимирович. Добрый вечер.

К: Да, Константин Львович, добрый вечер.

И: У меня тут планы меняются каждый день. Завтра с утра я лечу в Москву. Вот поэтому завтра у меня вообще никак не получается. А может быть, по телефону с вами как бы это, порешаем вопрос?

К: Ну, я просто хотел понять, какой план действий у нас.

И: Я не знаю, какой план действий. И, как бы, адвокат, насколько я знаю, общалась вроде как с вашим адвокатом.

К: Хотелось бы, конечно, просто с минимальными потерями пройти.

И: Так и мне хотелось. Я вам сразу сказал, что мне с минимальными потерями и надо. Как бы я со своей стороны-то, как бы, как сказать, все наши договоренности с вами выполнил. По-моему, вот во мне вы не должны были никаким образом сомневаться, мои намерения, они абсолютно, как сказать, были доброжелательные, миролюбивые, и решить вопрос... Я смотрю, вы не звоните. Ну, думаю, общаются адвокаты, как вы и хотели. Ну не знаю. Ну, я реально понимаю, что дело сфабрикованное, оно реально сфабрикованное. Оно вот под собой… Как бы не знаю… Я, конечно, не эксперт большой. Я не могу сказать, что там я могу следствию там как-то указывать, там, кому направо, кому налево, но. Почему вы…

К: Вы считаете, что я ему подарил... Дом, машину?

И: Я, я, я еще раз вам говорю. Я вам могу сказать, так что да.

К: Комнату в своем собственном доме?

И: Все, что касается, там подарил, не подарил. Я просто реально понимаю, что люди жили полтора года вместе. Вот это я понимаю. Ничего подобного. Ну, как судьи с перепиской [вероятно, речь идёт о слитых переписках, в которых Курпатов и Иевский обсуждают свои отношения. — Прим. ред.].

К: Да потому что есть и другие переписки, есть его переписка параллельная, которая все это время идет с его действительно молодым человеком, которого вы хорошо знаете. Есть видео предельно, такого, откровенного содержания, которые датированы. У него очень странные предпочтения, сексуальные, как я теперь знаю. Вот и собственно, он их там и удовлетворял. Ну, как бы, если это нужно все как то представить суду, и так далее , можно это сделать. Просто я хочу, чтобы вы знали, вот правда, он меня систематически, просто надувал для того, чтобы воровать деньги из компании [имеется в виду компания «Онлайн Продакшн», в которой гендиректором и единственным учредителем был Алексей Иевский. По словам молодого человека, у него была лишь договорённость с Курпатовым об отчислении последнему 40% доходов. — Прим. ред.].

И: Вы знаете, я вам могу сказать. Когда попала ко мне августовская переписка, я на нее обратил внимание, что вы говорите о том, что надо приехать и цивилизованным путем все это решить. Но, прочитав общую переписку, большую переписку, я увидел, что Леша-то вам тоже предлагал цивилизованным путем это все решить.

К: Когда ?

И: Ну, в переписке написано, что там такие слова, там семья — это общак, и, как бы, мы жили вместе, и давайте делить все пополам.

К: Так это он пишет. Он решил, что он забрал половину. Как он измерил эту половину? Что он считал?

И: Вы всегда говорили, что это наше… Это наше, это общее, это наша карта, это наше...

К: Да, потому что он обещал...

И: Да, да, это наша карта! Это наши деньги, это наши...

К: Да-да. Что он всю жизнь будет меня любить, обо мне заботиться. Это он мне обещал. А потом выяснилось, что он с ноября прошлого года, просто, я прошу прощение, во все щели, со всеми приборами…

И: Ну , это давайте мы, да, давайте мы вот это вот да, оставим. Никто это не видел, не держал свечку…

К: Сейчас есть возможность это увидеть.

И: Ну и ради бога! Поверьте мне. Никто здесь сейчас в данный момент не блефует. Вот вообще никак, ни капельки. Я просто почему я вам сказал, что дело сфабрикованное, потому что, как я считаю, что на данный момент, да , вы должны были разобраться, но не путем уголовного дела. Вот в чем дело.

К: Я пытался. А вы читали конец переписки?

И: Ну, читал, да ну?

К: Там что написано?

И: Так я, знаете, вам могу сказать, что вопрос весь в том, что вот сегодня у него трезвая голова. Слава богу, что он ушел от этих мерзопакостных таблеток. Я так понимаю, что этот доктор Аверьянов там его снабжал вот этой гадостью, которую он употреблял вообще с неимоверной скоростью. И я не понимаю… [Геннадий Аверьянов — психотерапевт и соавтор Курпатова. По словам Алексея Иевского, они оба выписывали ему сильнодействующие препараты вроде «Фенибута», «Феназепама» и «Атаракса». — Прим. ред.].

К: Константин Львович, вы не правы, он употреблял наркотики.

И: Ну, может быть, может быть… Да, вы знаете, дело в том, что я нашел справку. Буквально свежая, прям совсем справочка, где уж я не знаю, для каких целей она была сделана эта справка, но там написано, что наркотических средств никаких не обнаружено в его организме. Понимаете? Она не тогда, когда его арестовали, а она до этого.

К: Ну и что, есть видео, где он это употребляет.

И: Да, ну, в любом случае, я вам могу сказать, что вот это все слова — употребляет. Во всяком случае, летаючи бортпроводником, я знаю, что через каждые 3 месяца он ходил, извините за выражение, писать в баночку, вот как их проверяют, там. И что, он пришел и за год наркоманом стал, что ли? Я не понимаю. [Иевский работал бортпроводником до знакомства с Курпатовым. — Прим. ред.] Еще раз говорю, что на сегодняшний день это все, вот это уголовное дело — оно надуманное, оно реально надуманное. Под всем позициям, по всем абсолютно позициям.

К: Хорошо. Тогда пожалуйста, объясните мне, откуда у Алексея средства на загородный участок, дом, машину?

И: Андрей Владимирович, вы понимаете, в чем дело. А я вам могу сказать. Я вам могу сказать, что, судя по переписке, вы работали вместе, он выполнял очень многие поставленные задачи какие-то. [Алексей Иевский утверждает, что был не просто помощником Курпатова, а «занимался всей продюсерской, директорской, менеджерской работами». — Прим. ред.]

К: То есть вы считаете, что он способен за год заработать миллион долларов?

И: Я вам хочу сказать, что не, не, не, нет, я не считаю. Нет.

К: Когда вы говорите про сфабрикованность, понимаете , ну человек воспользовался моим доверием, потом его вероломно поразил, так сказать, после сошелся с человеком с другим, и системно меня обворовывал, и при этом мне писал, то, что вы читаете. Это же вранье.

И: Андрей Владимирович. Я еще раз говорю, что я вот не собираюсь...

К: Я буду вынужден вынести на поверхность то, кем он является на самом деле. Ну, вы понимаете… И поверьте, там не фейки. Пожалуйста, поймите, я очень деликатный. И я очень хочу, чтобы все понимали, что каждый следующий шаг, он просто ухудшает положение Леши.

И: Ну, то есть вы это, как угрозу это надо воспринимать сейчас?

К: В смысле?

И: Ну, каждый, как вы говорите, что каждый шаг ваш, будет ухудшать его положение, я так правильно понял?

К: Потому что я предлагаю сейчас разойтись миром.

И: Так и я предлагаю, мы говорим с вами об одном и том же. И я предлагаю, и я изначально вам предлагал. Давайте мы разойдемся миром, потому что я еще раз говорю, что два человека жили вместе, и на сегодняшний день эти люди разошлись. Здесь не должно быть никакого уголовного дела. Это как максимум это гражданско-правовые разборки. Ничуть не больше.

К: Секундочку. То есть вы предполагаете, что сын не может украсть у отца? Да? Жена не может украсть у мужа? Да?

И: Вы знаете, я никогда не крал у своих родителей. И жена моя тоже не крала у меня никогда.

К: Ну я вас поздравляю с этим делом. Вы считаете это невозможным? В юридической плоскости это абсолютно нормальное юридическое уголовное дело.

И: Ну хорошо, пускай оно уголовное, значит, пускай это следствие тогда разбирается — уголовное или не уголовное. Мое мнение, это должны были два человека сесть напротив друг друга и цивилизованно разобраться. Мы с тобой жили: это твое , это мое! Вот так это должно быть. И на сегодняшний день, я вам предлагаю сделать то же самое.

К: Да, я согласен. Просто, когда вы начинаете говорить, что я чего-то фабрикую...

И: Я еще раз говорю, что я не знаю, кто сфабриковал это дело. Но я реально понимаю...

К: Алексей не сел разбираться. Алексей сбежал.

И: Слушайте, Андрей Владимирович, понимаете, я вам скажу еще немножко по-другому. Если бы это был не Курпатов и не Иевский, а это был Петров и Иванов, то здесь его бы даже заявления, его не приняли бы. Никто бы не приехал бы к Петрову, Сидорову, Иванову, и не стал бы болгаркой спиливать ему двери, чтобы мордой десять человек автоматчиков ложили их там и одевали им наручники. Вот этого точно бы никто не делал. Почему нельзя было позвонить, что против вас возбуждено уголовное дело? Я в любом случае буду со своим сыном до конца. В любом случае. Я вам в прошлый раз сказал, я это говно поднимать не хочу, оно мне не надо. Вы просто не представляете, объем этого я представляю.

К: Вы просто не представляете объем этого говна.

И: Вот сегодня я его точно представляю. Поверьте мне. Вот я представляю объем этого говна. Вот честно, я вам говорю. Ну, как нам быть-то теперь? Меня интересует вопрос только один. Мой сын на сегодняшний день полтора месяца находится в тюрьме. Меня это никак не устраивает. Вообще не устраивает.

К: Так он же сказал, что он через две недели примет меня в Израиле, для того, чтобы переписать на меня компанию. И он меня шантажировал, зная, что для меня важна репутация. Что я никуда не обращусь, что я не буду предпринимать никаких шагов. Это был расчет.

И: Я вам могу больше сказать. Да, я вам могу больше сказать. В свою очередь, вы тоже рассчитывали на то, что туда придет Плохов, изымет все телефоны, изымет все книжки, изымет всю переписку, и он останется с голой жопой, и говорить ему будет нечего. Понимаете? Давайте говорить. [по словам Иевского, Николай Плохов — это поверенный Курпатова, который участвовал в обыске его квартиры вместе со следственной группой].

К: Я не понимаю, что вы говорите. Он меня постоянно обманывал. У меня есть миллион доказательств обмана. Мы сейчас что обсуждаем? Что ваш сын украл у меня деньги? Мы это обсуждаем?

И: А мой сын в переписке с вами говорит о том, что то, что принадлежит... Вы же пишите то, что было записано на тебя или там оформлено на тебя — это принадлежало нам. Теперь мы не вместе. Ты должен вернуть. То есть вы из этой... Из этих слов, я понимаю, то есть вы заранее знали о том, что это было записано. Тогда почему? Тогда почему задается вопрос: вы идете и пишете заявление.

К: Нет, неправда. Из переписки вы это хорошо видите, что в мае месяце, в середине, я выяснил, что Леша все это на себя благополучно записывал. Он мне принес составленное заранее завещание и стал объяснять, что он записал машину на себя, потому что если оно на нем, то ему проще будет ее обслуживать, страховки и так далее… [в прошлом году Иевский оформил завещание на Курпатова. — Прим. ред.] Он переписал землю на себя, по причине того, что она нуждалась в межевании и что нужно было ездить по инстанциям. Он мне на все на это придумывал эти объяснения. И я, добродушный дурак... Ну да, ну конечно, ну понятно… Это было мошенничество и вранье.

И: У меня мнение по моему сыну. У меня мнение такое, что вы жили вместе и наживали какое-то добро и должны были разойтись как цивилизованные люди. Я и сейчас это говорю. И вы же видели мои добрые намерения, когда я к вам приехал, я приехал с открытой душой к вам, вот нараспашку. Вот так вот. Ну и чем это закончилось? А закончилось это тем, что вы мне сказали, что Алексей должен на себя взять кражу там сережек, машины, кражу часов.

К: Нет.

И: Давайте еще раз, давайте еще раз вам говорю: я готов выступить неким посредником сегодня. К следователю пришел, следователь меня проводит наверх туда, начинает меня между этажей... Садится на подоконник, я сажусь на ступеньки, он мне начинает рассказывать. Ну вы же понимаете, вот там ваш сын сидит, вот вам же его надо срочно отсюда... Вот он должен домой ехать. Единственный путь — он должен написать вот то, что это он все украл, или как он там... Мошенническим путем. Я сижу слушаю и думаю: может, мне это снится? Я вам рассказываю про то, что мне сказал следователь. Понимаете? Я логически могу мыслить и могу отличить черное от белого. Понимаете? И когда мне человек- следователь, который, как я понимаю, он должен разобраться в данном деле, мне говорит о том, что вы должны повлиять на своего сына. Что он должен записать, дать показания, что он это все... Он сказал, он должен подписать признательные, признательные показания, вот, дословно.

К: Мы оказались в ситуации, которую организовал ваш сын. Нет?

И: Нет! Мы оказались в ситуации, потому что на моего сына было написано заявление, и было возбуждено, как я считаю, сфабрикованное уголовное дело. Вот моя позиция такая. Я хочу, чтобы мы пришли к тому, чтобы это пламя погасить как можно быстрее. Я хочу видеть своего сына на свободе целым и невредимым. Я вам тогда сказал: давайте мы сделаем так, вот он выходит — мы садимся, он переписывает это имущество.

К: Не так.

И: Вы пошли на это? Нет! Вы мне предложили то, что он должен на себя взять какие-то статьи. Это для чего было? Для того, чтобы, ну, как бы следствие рукоплескало, что вот мы такие вот этого поймали, да? Или для чего это было сделано-то все?

К: Это сделано потому что, он совершил целую серию преступлений. Я же считаю себя пострадавшим, да? Поэтому я обратился.

И: А скажите, полтора месяца в тюрьме просидеть — это не пострадавший?

К: Ну, я считаю, что он находится там по причине совершенных им действий.

И: А я считаю, что он находится там незаконно.

К: Ну, законно или незаконно — это, как бы, тоже не нам с вами решать

И: Ну вот, я считаю, что, исходя из этой переписки, мною прочтенной, когда два человека живут вместе, наживают какое-то добро, и один на другого приходит, говорит: он украл. А второй говорит: подарил. Никак не должен один из них сесть в тюрьму.

К: Секундочку... Во-первых, я с ним вместе не работал и вместе не зарабатывал. Он у меня работал и получал зарплату.

И: Ну хорошо, он у вас работал. Да, да. А потом стал генеральным директором «Онлайн Продакшн». И директором, и учредителем.

К: Развалив мою предыдущую компанию.

И: Судя по переписке, вы ее сами вместе развалили, эту компанию, и создали новую — «Онлайн Продакшн».

К: Ну, потому что Леша ввел меня в заблуждение. Ну…

И: Ну почему вы все время говорите: Леша меня ввел в заблуждение, Леша меня обманул. Вам 47 лет, а когда вы с ним познакомились, ему было 23. Он пацан, сраный...

К: 24.

И: 24, и что в 24 года вас так вот взяли, облапошили, что ли? Андрей Владимирович, вы взрослый человек, как это так? А завещание было написано в двадцатом году, в декабре месяце. Что же это за мошенник такой, сначала все украл, а потом написал завещание.

К: Он же не собирался умирать в 25 лет?

К: Да я понятия не имею, но, может быть, собирался, хрен его знает. Судя по тому, сколько жрал он этих таблеток, наверное, да, башня ехала.

К: Таблетки он жрал сам.

И: Андрей Владимирович, по переписке, вы ему советуете сожрать эти таблетки и съездить к Гене, понимаете? И говорить о том, что вы тоже принимаете антидепрессанты.

К: Секундочку, я прошу это сделать почему, потому что он мне пишет, что ему очень плохо, что он забился в угол, что он не может ничего. Я ему рекомендовал пить таблетки. И понятно, что он пил совершенно другие таблетки в этот момент.

И: Да, я просто знаю одно, я просто знаю одно, Андрей Владимирович, когда он пришел работать к вам, он был абсолютно здоровым человеком. Он не пил, он не пил таблетки для того, чтобы спать. Он не пил таблетки для того, чтобы работать. Единственная была, как сказать, у него проблема — он курил сигареты, все... И то периодически приезжал и говорил: все, бросил, больше не курю и не курил неделю. Мы сегодня говорим о том, что нам нужно сделать для того, чтобы это все свести на нет. Я думаю, что, наверное, у вас есть какие-то мысли по этому вопросу.

К: Да. Он должен признать незначительную часть совершенных им действий и сказать, что он был не прав. Это повлечет за собой, насколько я знаю, условный срок — незначительный. Я сейчас не говорю про компанию, из которой выведены деньги. Я сейчас про это вообще ни про что не говорю. Я говорю о незначительной части, которую нужно признать, и договориться просто о возврате мне моего дома и... Этой комнаты.

И: Судя по тому, как его так по щелчку закрыли, я не чувствую безопасности [для] своего сына сегодня.

К: Константин Львович, я пытаюсь вам объяснить... Я боюсь, что если я, как бы, ну скажу: бес попутал, значит, ничего Леша плохого не делал и так далее… Я вернусь к тому, что он начнет меня шантажировать, как он делал до этого.

И: Тогда а зачем тогда вы со мной вели эти переговоры? Коли вы мне не верите? Я выступил неким парламентером в данной ситуации. Я не хочу слышать больше оскорблений, унижений в сторону своего сына. Какой он, с этим разберусь я сам, как отец. Я сам ему найду, что сказать.

К: Я извинился по-моему, Константин Львович.

И: Да, я принял ваше извинение. Я сам с ним разберусь. Поэтому сегодня мы должны с вами говорить, как нам это говно закрыть крышкой, вот и все.

К: Да.

И: Эту бочку.

К: Я предлагаю очень простое решение, на мой взгляд. По заведенным делам признать вину. Значит, я со своей стороны выступлю как человек, которому все вернули, и у меня нету никаких претензий. А по… комнате и дальше, просто мне написать, что он их мне передаст, вот и все. Он получит условный свой срок.

И: А зачем мне нужен этот условный срок, чтобы на моего сына был?

К: Он мне нужен.

И: А, вам нужен условный срок?

К: Конечно.

И: А, то есть вы хотите потом, значит, везде дать интервью, что он некий негодяй.

К: Я не хочу…

И: Негодяй Иевский обманул честного Курпатова, да?

К: Ну подождите..

И: Признал вину и получил срок.

К: Я не прошу принять вину за все, что он... А-а-а... Господи Боже мой. Вы понимаете, что он из компании просто деньги воровал?

И: Я не знаю, я не считал этого я не могу это утверждать. Я не могу вам сказать, воровал он эти деньги и не воровал. Я знаю, что в этой компании он был генеральным директором и учредителем.

К: Он их переводил на Прорешного [Как утверждает Курпатов, это любовник Алексея. — Прим. ред.] Я говорю: я готов, как бы, на это закрыть глаза. Я не прошу принять вину за все..

И: Ну Андрей Владимирович, понимаете, в чем дело? Когда я пришел, вот этот вот мой хваленый адвокат, Алишер. Он прибежал и забежал туда наверх и сказал, что, Леша, все, давай, давай сейчас, значит, подписывай машину, подписывай часы и сережки, остальное ты сейчас пиши, что ты это тоже взял, но это ты возвращаешь. Я на него посмотрел. Мне хотелось сказать: тебе что денег дали, что ли? Я ему на следующий день задал вопрос: «Объясни мне, Алишер, ты прибежал на такой эйфории. Что такое произошло, что ты предложил моему сыну взять полную вину на себя?» Он мне начинает, извините за выражение, такую х***ю нести по телефону в разговоре и уходить какими-то своими замысловатыми словами, которых он видно, где-то нахватался. Я говорю, ты ушел от вопроса, который я тебе задал. Что произошло, он мне так и не ответил.

К: Вы знаете, это называется, стороны договариваются. Константин Львович, если вы думаете, что я подкупал Алишера...

И: Я не говорю, что вы подкупали. Я вообще не понимаю, о чем было. Мы были вместе, а потом следователь позвонил и сказал, что… Ну, пускай там Алишер пока вот разговаривает с адвокатом Курпатова, а отец пускай проходит сюда. С сыном чтобы пообщался. Вот как это было. Ну просто он… Он светился, просто светился… Я еще раз говорю, может, ваш адвокат что-то предложил? Я не знаю, может, на лодке хотел его покатать по Неве, я не знаю. Показать музей какой-нибудь… Я не знаю…

К: Вы… Вы… Вы очень думаете про меня плохо.

И: Андрей Владимирович, это не вы встречались с ним, это адвокат ваш встречался.

К: Но я настроен договариваться.

И: И я тоже. Поверьте мне. Вы даже не представляете, насколько я настроен договориться. Понимаете? Вот в этих словах, в этих словах есть самое главное, что я хочу. Если вы думаете, что мы с вами будем тягаться, у кого длиннее, поверьте мне, мы не будем смешить друг друга. Мы будем смешить всех окружающих, и они будут аплодировать в ладоши. Андрей Владимирович, вам это надо?

К: Мне не надо.

И: Мне тоже этого не надо.

К: Ну, я поэтому с вами и разговариваю.

И: Все, давайте завтра я вас наберу.